Книга Рожденные водой, страница 112 – Виктория Павлова

Розали прыснула, а потом совершенно неприлично заржала, аж дымом поперхнулась и закашлялась.

— Ой, не могу… — хохотала Розали. — Мелкотня, ты должен был родиться девчонкой… Аж живот заболел… Приве-е-ет, подружка!..

Он швырнул в нее пончиком, а она только громче расхохоталась. Дэшу и самому стало смешно. Почему-то рядом с Розали все всегда казалось проще, а проблемы не выглядели такими страшными. Наверное, если бы Розали была частью его семьи, то у него все сложилось бы иначе. Неизвестно как именно, но точно лучше.

— А что в твоей книге написано про мужчин русалок?

— Ничего, — нахмурился Дэш. — Вообще ничего.

— Как же они размножаются?

— С помощью обычных человеческих мужчин. В Книге написано об этом.

— Да ну, не может быть! — возмутилась Розали. — Это же разные виды.

— Может, как глубоководные удильщики? Их самец редуцировался и превратился в мелкого червя, который выгрызает в теле самки дырку, селится там только ради того, чтобы делиться спермой.

— Фу-у-у! Мерзко!

Пончики и газировка закончились, утро давно перевалило за отметку раннее, а Дэш все не мог остановиться, рассказывал и рассказывал. Скорее всего, его речи звучали путано, потому что Розали то и дело его останавливала и просила повторить или объяснить иначе. Дэш старался.

Русалок назвали Хомо ихтис, теорий об их происхождении было несколько, но ни одна не давала точных ответов. Отдельные ученые предполагали, что, когда позвоночные выходили из мирового океана на сушу, часть из них сохранила тесный контакт с водой. Пока одна ветвь избавлялась от жабр и плавников, превращаясь в земноводных, другая — будущие Хомо ихтис — осталась двоякодышащими. Но эта теория не давала ответов, почему Хомо сапиенс и Хомо ихтис вначале развивались параллельно, а потом дивергентная эволюция разделила два вида. Другие ученые утверждали, что русалки произошли от популяций гоминид, которые питались моллюсками. Они так много времени проводили у воды и в воде, что их тела приспособились к этой среде. Русалки могут жить и в соленой, и в пресной воде, но при этом у них четырехкамерное сердце, как у человека, а не двухкамерное, как у рыб, а кожа толще, поэтому они менее чувствительны к температуре. Неясно было, как объяснить их устойчивость к высокому давлению в толще воды. Возможно, ответ крылся в способности регулировать осмотическое давление и уровень солености внутри клеток своего тела. (**)

Розали лежала на пледе, слушала его и смотрела на облака. Потом Дэш обнаружил, что глаза у нее закрыты, и решил, что она уснула, но, едва он замолчал, она открыла глаза, рассеянно улыбнулась и произнесла, по-прежнему разглядывая небо:

— Они как облака, только под водой. Совершенные существа с безграничной свободой. И однажды испытав ее, ты обречен по ней тосковать.

У Дэша мурашки побежали по спине — от ее слов и неуместной улыбки, будто Розали имела в виду что-то смешное. Но стало скорее жутко, а потом на секунду любопытно: каково это — когда тебе покорена стихия и ты можешь уплыть куда угодно.

Розали перевела на него взгляд, в котором плескалась тоска по несбыточному и недостижимому.

— Так с чего ты решил, что они чудовища? — спросила она.

— Я же тебе только что объяснил! — возмутился Дэш и начал заново.

Русалки на протяжении столетий завлекали путников чарующими речами, смущали песнями и морочили головы, нападали на рыбаков, торговцев, на целые флотилии, сладкоречиво пели и вынуждали делать все, что взбредет им в голову: штурманы направляли корабли на скалы и разбивались, рыбаки ныряли за воображаемыми сокровищами, чтобы больше никогда не всплыть, моряки умоляли русалок петь не останавливаясь и слушали, пока не умирали от истощения.