Книга Рожденные водой, страница 156 – Виктория Павлова

Время потеряло значение, и только голод напомнил о бренной суете. Фиби притащила двух здоровенных окуней, а Дэш развел костер. Они пожарили и съели рыбу прямо под темнеющим небом.

В сумерках Фиби светилась изнутри синим, будто ее покрыли чем-то флуоресцентным. Дэш гладил ее тело — плоский живот, упругие бедра, податливую грудь, — рассматривал кожу и пытался понять природу чудесного явления: наверное, внутри русалок живут звезды и с приходом ночи они загораются.

— Щекотно, — засмеялась она, когда он провел рукой вдоль ее живота. — Не трогай.

— Это приятно, — откликнулся Дэш, спуская пальцы ниже. Провел по внутренней стороне упругого бедра, пытаясь запечатлеть в памяти ощущение каждого миллиметра ее тела.

— Это всегда ужасно щекотно. Я иногда разрешаю себя потрогать. Мужчинам нравится, — заявила Фиби с неуместной гордостью.

Дэша это покоробило.

— Знаешь, не стоит давать себя трогать всем подряд.

— Я разрешаю трогать только грудь, — прыснула Фиби, — и не всем. Только тем, кто мне нравится. А если они лезут между ног, я насылаю на них Шипучку, а потом внушаю, что она их укусила. Они думают, что умирают от яда, — захохотала она. — Так смешно.

Дэш ее восторга не разделил и прижал к себе упругое разгоряченное тело. Он не хотел, чтобы кто-то еще трогал ее грудь, хотел, чтобы эта привилегия принадлежала только ему одному. Фиби с готовностью откликнулась на ласку и нашла его губы. Дэшу никогда не было так жарко на берегу пруда холодной осенней ночью.

— Как же работают твои умения? — размышлял он вслух позже, прижимая к себе Фиби и рассматривая звездное небо. — Ты влияешь на мозг похлеще марихуаны.

— Не знаю, что такое марихана, — шептала она, целуя его куда-то в ухо и сворачиваясь комочком в его объятиях. — Я убираю всякую тину и водоросли, оставляю только чистую воду. Не знаю, как объяснить.

— Когда я утром проснулся, после суток беспамятства, — рассмеялся Дэш, — знаешь, чем больше всего хотел заняться? Это такой идиотизм.

— Чем? — с интересом переспросила она.

— Ремонтом. Ты внушила мне, чтобы я ремонтировал дом?

— Нет, — удивленно засмеялась Фиби. — Ты сам этого захотел. Я убрала тину и водоросли отсюда и отсюда, — она дотронулась до его головы и сердца, — а дальше ты сам.

Дэш уткнулся ей в волосы и усмехнулся от осознания, что его мечта так скучна и примитивна. Потом в голове мелькнула мысль: может быть, сейчас она делится своими эмоциями, поэтому ему так безгранично плевать на все остальное в его жизни, но, покрутив мысль туда-сюда, он решил, что на это ему тоже безгранично плевать. Он лишь хотел, чтобы то, что происходило сейчас, никогда не заканчивалось.

— Мы теперь всегда-всегда будем вместе, — вторила Фиби его мыслям. Или озвучивала свои, передавая эмоции Дэшу. — Я покажу тебе все свои сокровища и утес. Мы сплаваем на другой берег. Одной мне страшно. Но с тобой будет не страшно. Ты не хочешь уходить, ты хочешь быть со мной, — говорила Фиби, и Дэш полностью разделял ее стремления, не понимая, то ли она озвучивает его эмоции, то ли заставляет верить в свои желания.

Фиби рассказывала сказки, перемежая их историями про доброго почтальона и Генри-аптекаря. Рядом с именем Генри частенько звучало что-нибудь про щекотку, и Дэш уже начинал ненавидеть наглого распускающего руки фармацевта. Потом Фиби вспоминала сводных братьев, то, как они играли у воды в догонялки или камешки. Фиби выспрашивала у братьев про все на свете. Оказалось, что «шепот» не работает у маленьких русалок. Дэш поразился: выходит, их умения зависят от этапа взросления, что-то вроде гормонального созревания.