Книга Возлюбленный для Железной леди, страница 63 – Ксения Винтер

— Да, — подтвердил Арман. — Любая сумма, даже сама заоблачная. Деньги в данном вопросе не имеют значения.

Я осознала, что окончательно перестала понимать суть происходящего. Растерянность, как ни странно, прогнала остатки страха, и я прямо посмотрела в серо-голубые глаза напротив.

— Зачем вам это? — спросила я. — Максимилиан так старается, чтобы произвести на вас впечатление и заслужить одобрение.

— Он старается не ради моего одобрения, — возразил Легран. — Он желает получить свободу и покинуть клан. А этого я допустить не могу.

Я хорошо учила в школе историю и, в общих чертах, могла представить, чем для Макса может закончиться запоздалый подростковый бунт и окончательная сепарация от сиятельного родителя.

— Боитесь, что за ним начнётся охота, стоит ему покинуть отчий дом? — уточнила я.

— Даже называя себя Макс Голд, он не перестаёт быть Леграном, — подтвердил мои подозрения Арман. — Максимилиан родился уже после окончания передела власти среди вампиров. Он не застал времена, когда даже выйти за пределы родового замка было опасно для жизни. Особенно для женщин и детей. Однако то, что сейчас между кланами царит мир, не означает, что никто ни на кого не точит зуб. Мы, вампиры, существа крайне злопамятные и терпеливые, можем веками ждать подходящий случай, чтобы наказать своего обидчика. А что может быть болезненнее для родителя, чем потерять своё дитя? Лучшей мести и придумать нельзя.

— А вы не пробовали с ним поговорить? Он произвёл на меня впечатление достаточно умного юноши. Мне кажется, он поймёт, если вы ему объясните свою позицию.

— Он не желает меня слушать, — с явным огорчением сообщил Арман. — Пожалуй, за последние шестьдесят лет мы сильно отдалились друг от друга.

— Тогда, быть может, вместо того, чтобы ставить сыну палки в колёса, стоит попытаться с ним сблизиться? — предложила я самый разумный с моей точки зрения вариант. В голове тут же вспыхнула идея, и я спросила: — Вы рисуете, Ваше Величество?

— Да, — кивнул тот. — Времена моей юности совпали с расцветом флорентийской школы живописи. Тогда было престижно именовать себя художником.

— У нас с Максимилианом на сегодня запланирован урок, — заметила я. — Не желаете присоединиться?

— Предлагаете мне тоже стать вашим учеником? — насмешливо фыркнул Арман.

— Напротив. Вы устроите для нас с Максом мастер-класс.

Во взгляде вампира отразилось удивление.

— Я уже пару сотен лет не держал в руках кисточки, — с явным сожалением сказал он. — Да и учитель из меня никудышный.

— Дело не в мастерстве или его отсутствии, — покачала я головой. — А в возможности Максимилиана разделить с вами вашу страсть. Сделайте шаг навстречу сыну, впустите его в свою жизнь, и тогда он, возможно, охотней станет прислушиваться к вашему мнению.

Арман нахмурился.

— Пожалуй, в ваших словах есть определённый смысл, — неохотно признал он, а затем уже с улыбкой добавил: — Что ж, уговорили! Тряхну стариной. Быть может, что-то из этого да выйдет.

Пожалуй, сегодня был один из немногочисленных дней, когда я с нетерпением ожидала наступления вечера. Во-первых, я искренне хотела помочь Легранам наладить отношения. Во-вторых, чего греха таить, мне было любопытно поближе пообщаться с вампиром, лично обучавшимся во флорентийской школе художников. Ну, и третье, у меня буквально руки зудели от желания нарисовать портрет Генриха. После ужина, разобравшись с документами, я даже сделала в альбоме несколько набросков, однако осталась совершенно недовольна результатом. Всё-таки, когда дело касается портрета, память — скверный помощник. Нужно иметь образец перед глазами, чтобы картина удалась.