Книга Медь и серебро, страница 60 – Наталья Медведская

– Да есть тут один болеющий гигантоманией, он даже стулья сплошь из дерева попросил. Получились просто неподъёмные, а он и рад. – Данила Сергеевич отложил кисть. Закрыв крышкой банку с лаком, отставил её в сторону. – Ты вовремя, как раз к ужину. Лиза грибную запеканку сделала.

– На ужин я и надеялась, – улыбнулась Ольга.

Елизавета Львовна пять лет назад стала женой Даниле Сергеевичу. Познакомились они банально, она заказала ему книжные полки. Удивительно, но тихая набожная Лиза покорила сердце Монаха и заставила его прервать вынужденный целибат. Маленькая, какая-то аккуратненькая, с милой внешностью, с добрыми глазами и замечательным характером женщина стала его верной женой. На момент знакомства Елизавете исполнилось сорок пять, она никогда не была замужем и собиралась посвятить себя богу, но посвятила Даниле Сергеевичу. Она спокойно приняла его дружбу с Ольгой, а вскоре и сама стала относиться к ней, как к дочери.

Ольга помогла накрыть стол Елизавете Львовне, хотя та отнекивалась.

– Рассказывай, чем занималась? Вижу, у тебя полон ворох новостей, – потребовал Данила Сергеевич, когда они втроём уселись за стол.

Ольга вкратце пересказала события в семье Елагиных, и то, что случилось у последней клиентки.

Елизавета всплеснула руками.

– Как люди не боятся Бога. За всё ведь придётся отвечать. А нельзя привлечь эту Киру к ответственности по закону?

Ольга покачала головой.

– На основании моих слов? Меня попросту сочтут сумасшедшей. Елагины должны сами решать, как им поступить с родственницей.

Данила Сергеевич задумчиво прикусил нижнюю губу.

– Странно… Обычно при отравлении ядовитыми травами первым страдает желудок. Неужели эта Серафима не страдала от боли?

– Теперь мы не узнаем. Вполне возможно Кира Тимофеевна давала свекрови и сильное болеутоляющее, – вздохнула Ольга. – Со своей стороны я сделала всё, что могла.

Данила Сергеевич вдруг с хитрецой глянул на свою подопечную.

– А что насчёт твоей встречи с Денисом. Смогла отпустить прошлое? Или твоя упёртость снова не позволила парню высказаться?

Ольга ахнула. Она думала, наставник не вспомнит фамилию Дениса и не сопоставит её с фамилией погибшей Серафимы. Она ведь так старательно избегала её упоминать.

– Постоянно удивляюсь вашей способности ничего не упускать, – буркнула она.

– Как я мог забыть школьную историю, после которой ты замкнулась. При всём моём старании и красноречии я не смог убедить тебя, что каждый человек может совершить ошибку. Дать искренне раскаивающемуся человеку второй шанс – не слабость. Но разве ты меня тогда послушала. Заточила себя в коконе безучастия и равнодушия.

Ольга вскинула на Данилу Сергеевича сердитые глаза.

– Он трус! Просил прощения не при всём классе, а по-тихому наедине, за школой. А мои одноклассники смеялись надо мной в открытую, называли влюблённой дурой, возомнившей, что я ему нравлюсь. Он мог бы прекратить насмешки, но побоялся, а потом и вовсе свинтил из школы.

Лизавета Львовна круглыми глазами смотрела на раскрасневшуюся, сердитую Ольгу, привыкла к её холодному, спокойному тону.

– А ведь и спустя столько лет у тебя ничего не прошло, – заметила она. – Отпусти ситуацию, легче жить станет.

– Уже отпустила.

– Хорошо если так, – с сомнением в голосе произнес Данила Сергеевич, отлично помня, как тогда доставалось Ольге от одноклассников, и как тяжело она это переносила, хуже, чем травлю из-за матери.