Книга Хозяйка поместья проклятого Дознавателя, страница 42 – Леся Рысёнок, Алена Ягинская

И вот что странно, гребешок остался чистым, а мои руки опять были в серой пыли. “Ага, гребешок зачарованный! – сообразила я. – Интересно, тогда у них тут и плойко-фены есть? Надо непременно спросить у бабки и когда-нибудь купить себе тоже. Сейчас я волосы просто в косу заплетала, но хотелось когда-нибудь и красивую прическу сделать. И пойти на бал, танцевать там до упаду, покорить всех мужчин и особенно…

“Соня! Даже думать не смей! Накаркаешь, дура, – одернула я себя в разгар мечаний. Просто так ярко вдруг представилось, как мы танцуем с ним на балу, а кругом восхищенные и завистливые взгляды, а я счастливая кружусь и подол шелковистого платья скользит вокруг ног, а его руки…

Да что такое -то? Мой тюремщик – последний, с кем бы я согласилась пойти на бал. Да и какой бал, Софи? Ты сначала из нищеты выберись, у тебя зима на носу, а у тебя припасов из урожая лишь морковь мелкая, да из живности – одна курица. Кстати, надо посмотреть, как ее ее бабуля устроила.

Отправилась на двор, проверять хозяйство.

Клеть для птиц нашлась без труда, как и курица в ней. А вот мечты о мясе накрылись. Курица оказалась несушкой и даже честно снесла яйцо.

М-да, я на большее рассчитывала, хотя бы на три-четыре полноценных обеда. Даже на неделю при наличии стазиса растянула бы. А сейчас что? У у меня ребенок, его кормить надо нормально. А это что? Только в жертву и годится. Ладно уж, пусть ивет и яйца несет. Во только что клиентам сказать?

“Надо новый обряд выдумать, где курица живой потребуется. Может пусть девица проходит ее кормить? И пшено с собой носит…”, – размышляла я, обустраивая

Мои раздумья прервала бабка.

– Софи, детка, ты не будешь против, если Люрта у нас поживет немного? – спросила она меня.

Что? Эта корова будет тут жить? Которая на базаре хотела мою бабку стражникам отдать?

Старушка по моему лицу, видать, поняла мои мысли.

– Ты понимаешь, Софи, она не просто так ест все время, ее парень один обидел очень сильно. Мы говорили с Арадой, она боится, что если без присмотра дочь оставит, то та с собой что-нибудь сделает. Вот и потакают ей во всем.

– Трудотерапия – прекрасный лекарь от душевных мук, – огрызнулась я. Нет, девицу жалко с одной стороны, но меня муж тоже обидел, в доме любовницы батрачить заставил и что? Да, чуть не сдохла пару раз, но не по своей же воле, а исключительно по дурости душевной.

– Вот и загрузим ее работой, – продолжала бабка. Пусть по хозяйству помогает, она девка умелая. Во всяком случае, мать ее так говорит. А они за это нам еще курочек принесут. У них хорошие несушки, каждый день почти несутся.

Короче, то ли моя жадность, то ли бабкина жалость, но деваха домой уже не вернулась.

Поначалу постояла посреди нашего неуютного и полуразрушенного двора, хлопая глазами, как ненормальная. А потом, когда до нее дошло, что матушка ушла и оставила ее тут, обвела всех шальным взглядом и хлопнулась в обморок.

– Однако, – протянула я, глядя на чудо чудное, диво дивное, лежащее посреди нашего двора. – Баб Тола, неужели мы такие страшные? Чего делать-то, давай ее мамашу обратно звать? Или лекаря?

– А может ее полынной водицей сбрызнуть? – предложила бабка, с сочувствием глядя на бездыханную навязанную девицу возле наших ног.

М-да, бабуля по ходу полынную водицу в разряд панацеи возвела.