Книга Женщина с изъяном, страница 44 – Лера Виннер

Я осторожно погладила его подушечкой большого пальца, и только после подняла глаза, чтобы проверить, не больно ли моему стеснительному супругу.

У Даниэля было странное выражение лица. Горькое, растерянное, удивленное.

От напряжение он стиснул зубы, наверняка до боли, и чтобы не мучить его дальше, я развернула его руку, чтобы посмотреть.

Сетка шрамов была чудовищной. Чистой, не изуродованной кожи почти не осталось, она вся превратилась в мешанину из рубцов. Самый длинный и ровный из них, проходящий по центру, подтверждал мою догадку про нож. Ногти… Ногти были на месте, но казались неестественно тонкими и светлыми. Так могло быть только в том случае, если их вырвали с чудовищной жестокостью, а после восстановили с помощью колдовства.

Очень стараясь, чтобы мои собственные руки не дрожали, вторую перчатку я с него сорвала.

С левой рукой дела обстояли немногим, но лучшее. Ее не калечили, прибивая в какой-то поверхности лезвием, но ногти, кожа, кривоватая сетка вен, — всё было почти так же.

Будь Руперт чуть хуже обучен, окажись он чуть менее способным и упрямым, маркиз Лагард точно остался бы не только без глаза, но и без рук.

Даниэль стоял передо мной прямой, окаменевший от напряжения и мрачный, но не пытался больше меня остановить, а я смотрела на его руки в своих ладонях и удивлялась про себя тому, что видела.

Как будто это было самым естественным положением для нас.

Как будто мне хотелось коснуться центра его правой ладони губами и замереть на целую вечность.

— Ты ведь все чувствуешь?

— Да, — его голос прозвучал хрипло и глухо. — Они снова начали слушаться. Недавно.

«Поэтому ты решил жениться только через год. Не из-за траура, не потому что до последнего противился пожеланию короля. Потому что не мог совладать с собственными руками».

Я медленно перевела дыхание, а потом вскинула голову, отбрасывая волосы назад.

— Хорошо. Значит дальше с моим платьем справишься самостоятельно.

Всякий раз, касаясь меня, Лагард делал это необычайно бережно, но сегодня что-то было по-другому.

Позволить ему раздеть себя при свете, окинуть дорогим обжигающим взглядом… Это стало почти испытанием, настоящей проверкой на прочность.

Я медленно и глубоко дышала, когда он задержался взглядом на моём соске, а после склонился, чтобы накрыть его губами.

Его правая рука лежала на моей талии, левой он поглаживал грудь, и соприкосновение с его шрамами оказалось ещё ярче, чем с кожей перчаток.

Даниэл никуда не торопится.

Впервые дотронувшись до меня по-настоящему, безо всяких преград, он гладил раскрытыми ладонями, старался запомнить ощупью как можно больше. Я пропустила момент, в который прогнулась в его руках, впервые так откровенно подставляясь и под прикосновения, и под взгляд.

Мне нравилось, как он на меня смотрел.

Так, будто ждал этого, едва ли не жаждал, но при этом не так, словно я что-то была ему должна.

Желая взаимности, он добивался её всеми средствами. Теперь, когда он по каким-то причинам перестал сдерживаться, это ощущалось особенно полно.

Он всё же потянул меня в спальню, хотя не мог не чувствовать, что я согласна и на диван.

Спускаясь по его груди к животу цепочкой коротких поцелуев, я задержалась над сердцем, потому что так было лучше всего слышно, насколько сбито его дыхание.

Может, то, как я снимала с него перчатки, его в чём-то убедило. Может, что-то ещё. Я не хотела разбираться, потому что, не боясь больше оказаться отвергнутым, он оказался не просто хорош, а великолепен.