Книга Женщина с изъяном, страница 8 – Лера Виннер

— Надеюсь, приятно?

Напряжение этого безумного дня начало отпускать и меня, и я сумела поймать взгляд Даниэля.

Очень внимательный взгляд.

— Что ты предлагаешь?

Он хотел и как будто опасался услышать ответ, не понимая, чего от меня ждать и к чему следует быть готовым.

Я пожала плечами, позволяя себе всего секунду, но насладиться этим ощущением.

— Я предлагаю подняться наверх и сделать то, что нам предписано традициями и Церковью. Доверия и любви друг к другу нам это не прибавит, но немного удовольствия обоим точно не повредит.

На этот раз Лагард засмеялся по-настоящему, — тихо, искренне и неожиданно тепло, — а потом поднялся и обошёл стол, чтобы предложить мне руку.

В полной мере оценив мою иронию по поводу Церкви и традиций, наше подобие первой брачной ночи Даниэль тоже решил обставить со вкусом. Он не пытался подхватить меня на руки или нашептывать романтическую чушь, но запер за нами дверь комнаты на ключ и с некоторой оторопью наблюдал за тем, как я зажигаю свечи.

— Даниэла?

— Да?

Я повернулась к нему, и, помедлив немного, Лагард шагнул ко мне.

— Ты не обязана делать это.

Он был так убийственно серьёзен, что я засмеялась, развязывая пояс халата.

— Боюсь, без этого с твоим наследником у нас ничего не получится.

— Я не о том, — он задержал мою руку неожиданно крепко, и я едва не вздрогнула от прикосновения прохладной кожи, из которой были сшиты перчатки. — Даже если лечь со мной в постель тебе придётся, смотреть на это ты не обязана.

Он стоял настолько близко, что я смогла почувствовать его запах — чистого и здорового тела, хорошего коньяка и травяной притирки.

Ростом я доставала Даниэлю разве что до уха, поэтому мне пришлось приподнять подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза.

Точнее, в его единственный глаз.

— Ты ведь не собираешься снимать ее.

— Это ничего не меняет.

Его обтянутые тонкой кожей пальцы сжались на моём запястье крепче. Он явно боролся с собой, а я воспользовалась свободной рукой, чтобы закончить начатое.

— Поверь, я видела вещи и пострашнее.

Халат отправился на спинку кресла, и Лагард, кажется, перестал дышать.

Заказанная им среди прочих вещей сорочка выгодно подчёркивала всё, что должна была подчеркнуть, но оставляла необходимую интригу, и… О да, теперь его взгляд начинал мне льстить.

Он молчал, упрямо сжав губы, и прожигал меня этим взглядом, но не двигался и не пытался больше коснуться. Как будто намеренно наказывал себя за что-то этой сдержанностью.

Сделав медленный и глубокий вдох, я позволила себе прислушаться. От Даниэля исходило откровенное и недвусмысленное желание, искренний стыд за своё уродство и… что-то ещё.

Он разглядывал меня, всё ещё полностью одетый и очень сосредоточенный, а у меня по спине пробежал мороз, когда я поняла, что это было.

Целый год. Целый проклятый год.

Слишком гордый, чтобы уронить себя до шлюх, выйдя из темницы таким, он не мог больше надеяться на благосклонность тех дам, с которыми прежде имел связи.

Слишком давно.

Наконец придя к какому-то выводу, Лагард поднял руку, почти невесомо скользнул костяшками пальцев от моих ключиц ниже по вырезу.

Как много он мог почувствовать через перчатки?

— Если станет невыносимо, скажи.

Его голос сделался выразительно хриплым, но не дрожал.

Я подняла взгляд с его запястья обратно к лицу, и шутить мне больше не хотелось.