Онлайн книга «На грани счастья»
|
Господи боже мой! Зачем она только отозвалась на тот голос и выбралась из темноты?! Боль!!! Колющая, режущая, разрывающая, жгучая, сильнейшая!! Везде! Но и это, как ни замедлило выясниться, оказалось не самым страшным! Она не могла дышать! Придавленная чем-то тяжелейшим, неподвижным сверху и, черте поди знай, чем-то еще с боков, Дашка не могла вдохнуть! Безумная, жуткая, чернюшная паника накрыла ее, как утопила, с головой, утягивая в безвозвратный омут! И она погружалась, трясясь всем нутром от животного ужаса, судорожно распахивая рот и пытаясь, пытаясь, пытаясь вдохнуть! Ей хотелось кричать, орать надсадно! Разорвать горло и легкие криком и пробиться, пробиться к вдоху, к воздуху, пусть к боли, но к жизни!! — Даша!!! Краем затухающего сознания она снова услышала тот же голос, очень знакомый, важный, единственно нужный и правильный сейчас голос… И паника с ее напарником — безумием, уже почти пожравшие Дарью, отпустили, отступая перед силой и властностью зовущего ее по имени голоса. «Я сейчас, сейчас!» — подумала она, как пообещала. И волевым сверхусилием мысленно ухватила себя за горло, заставляя прекратить суетные, бесполезные попытки вдохнуть, ослабляя, ослабляя, изгоняя убийственный панический ужас, вспомнив, как учил ее папа: «Если подавилась или у тебя перехватило горло так, что не можешь вдохнуть, сразу — запомни — сразу! — прекрати делать попытки вдохнуть и пугаться перестань! И очень осторожно, потихоньку втягивай воздух через нос!» Очень осторожно, через нос она попробовала втянуть воздух… И закашлялась, втянув вместо воздуха в горло вязкую горчащую массу! И почувствовала такую обжигающую, непереносимую боль в легких, что на мгновение перед глазами поплыли темные круги в ярких салютных вспышках! «Спокойно! — успела прикрикнуть на себя Дарья до наступающей уже паники. — Еще раз!» Еще раз! Очень осторожно! Перестали дергаться. Остановились. Втягиваем воздух через нос. Ос-то-ро-жно! И получилось! Тоненькой струйкой воздуху удалось пробраться в легкие! Еще раз — остановились, не дышим, вдыхаем! Еще раз! «Разлепи глаза, что ты зажмурилась!» — покрикивала она на себя. Разлепила — алая, яркая пелена! Дарья принялась осторожно высвобождать левую руку. Господи, как же ужасно больно! Везде! От любого сантиметрового движения, от осторожного вдоха — больно! «Давай, давай, Дашенька, ты справишься!» — как могла подбадривала она себя. Вытащила! Протерла глаза и посмотрела — красное! Стоп! Красное — это у нее на пальцах, но пальцы-то она видит! И вот тут-то случился самый полный, настигнувший ее амбец! Оказалось, что до этого момента был еще «марципанчик», почти белая полоса! И — бац! — она осознала и вспомнила все и в один миг! Сразу! «А вот это провал, Штирлиц!» — почему-то подумалось ей именно этой фразой. Странно, но что-то близкое к истине. Она услышала стоны, чье-то безудержное рыдание, какую-то суету и крики, голоса там дальше за стонами и плачем и наконец поняла, что чувствует перенасыщенный тошнотворный, резкий запах крови. И вкус крови… Протерев глаза еще раз, Дашке удалось сфокусировать зрение и разглядеть, что на ней лежит человек, придавивший ее всей массой. А сверху него, погребая их под собой, навалено что-то непонятное, и через это непонятное пробивается приглушенный свет разных ярких оттенков. И человек лежит странно — его голова упирается ей в правое плечо, а из его шеи в верхнюю губу Дашки струей, порциями в ритме бьющегося сердца хлещет кровь. Не успев ничего сообразить, она протянула руку и сильно, тремя пальцами, надавила на рану, остановив этот «гейзер», и только потом поняла, что где-то слышала или видела по телевизору, что именно так надо делать. Зачем? Какая разница сейчас — надо и надо! Главное — сильно давить и не давать крови вытекать. Кто лежит на ней, Дарья так и не поняла в те первые минуты. — Даша!!! Совсем рядом проорал тот же голос, знакомый, родной, но так ею и не опознанный до сих пор, и она рванулась ответить, позвать… И кровь, которой был полон ее рот, перекрыв горло, протекла в желудок. И Дашка поняла одновременно два факта: первое — что ее сейчас вырвет, и второе — что она задохнется от этого! Совсем! Окончательно! И ей показалось, что у нее завыло сердце, как-то по-волчьи безысходно завыло, прощаясь, что ли. «Нет! Нет! Нет!» — просила и уговаривала она себя. Ей нельзя умирать! Она не хочет, не может, не будет умирать! Из глаз потекли бессильные слезы смирения перед поражением, перед пониманием, когда осознаешь, что все! Все! И ничего уже не сделать! «Плакать нельзя!» — вяло подумала Дашка, почти уже сдавшись, отступив перед более сильной «дамой с косой»… Почти… — Даша!!! Взорвался в мозгу, пробился через смертельное смирение голос зовущий. «Власов!» — поняла наконец она. И на вот такой малю-ю-юсенькой, ничтожной грани между небытием, уже принятым осознанно проигравшей, и еле державшими паутинами живой пока еще реальности она предприняла попытку жить. «Власов!!» — рванула она к нему всем последним живым. И ухватила жесткой рукой воли второй раз свое горло, и перестала дышать на время, и обматерила себя витиевато и с выкрутасами: «Так, Васнецова! Мать твою! Собралась! Подыхать в другой раз будешь! Сопли тут распустила! Какого хрена! Так! Плакать нельзя! Блевать тоже нельзя! Давай дыши! Медленно! Но со вкусом!» И осторожно, осторо-о-ожно, медленно-медленно начала втягивать воздух носом! Раз, два, три — вдох! Раз, два, три — выдох! Еще раз, еще раз, еще… Вот так! «Молодец! А ты испугалась! — похвалила себя, отчего снова захотелось плакать. — Нельзя, Дашенька! Дыши, дыши!» Почувствовав, что жизнь вернулась, узаконилась и закрепилась, слабенько, но все же, и похватала и подбодрила себя: «Дыши, дыши! Власов тебя вытащит! И вытащит, и спасет! Уже спас! — И пропустила последнюю предательскую мысль: — От всего!» И быстро-быстро заморгала, загоняя смертельно опасные в прямом смысле слезы назад, в стойло. Засунув руки в карманы брюк, он стоял и смотрел на удаляющийся автобус, увозивший Дашку. «Да ладно, Даш, не решила ты ничего, — скептически хмыкнул он про себя, — все ты знаешь теперь и все ты решила!» Он улыбался, чувствуя еще тлеющее тепло в груди от ее последнего бесшабашного поцелуя. |