Книга На грани счастья, страница 54 – Татьяна Алюшина

И это оказались самые непростые вопросы!

И поняла, что мама миллион раз права! Она живет, постоянно что-то преодолевая, борясь с обстоятельствами, воспринимая жизнь как враждебную среду, которая обязательно тюкнет по голове. А почему нельзя как мама? Она словно течет в потоке жизни, не наперекор ей, а вместе с нею, в потоке. На четыре месяца она умерла с папой, но, возродившись, пошла дальше. Она никогда ни на что не жаловалась, ни о чем не жалела, ничего ни у кого не просила, не ждала помощи. Голодала, но не обращала на это внимания — это «такая ерунда», ведь есть любимая работа, в которой она была полностью и была счастлива. Трудности с проживанием в Италии? Но ведь это ерунда, есть любимое дело, обожаемая опера, есть возможность работать, и это счастье. Живет как дышит. В самых трудных моментах она находила искру счастья.

Она как-то сказала Дашке: «Я помню каждое мгновение, каждый день всех девятнадцати лет жизни с Васечкой!»

И тут Дашка поняла, что самое большое удовольствие, самую большую радость она испытывает, когда делает книги! Из чего вытекал следующий вопрос: «А чем, собственно, я хотела бы заниматься в жизни? Только книги?»

И, вспомнив счастливую мордашку Лизки, такое счастье в ее глазах, когда подарила ей первую книжку, Дашка поняла — вот! Вот чем она будет и хочет заниматься — устраивать праздник детям!

И тут же уволилась с работы и начала поиск новой. Долго и весьма щепетильно искала, наводила справки, узнавала из разных источников, ходила на собеседования и нашла ту фирму, которая много и качественно делает для благотворительности. А когда встретилась с Татьяной, все оставшиеся сомнения отпали

Конечно, она сильно потеряла в деньгах, хотя по сей день оставалась единственной кормилицей семьи, но странное дело: абсолютно все стало легче! И легче и проще решаться. Катька не работала и последние два года большую часть времени проводила с Лизкой в Италии, с весны по осень, «зимовали» они в Москве, и бабульки их не молодели и прихварывали чаще, но и с этим справлялись без напряжений душевных, да и Марио с мамой во всем помогали.

В те дни и ночи непростых размышлений и крутых жизненных перемен что-то хорошее случилось с Дашкой: поменяв жизнь, она впустила в себя радость, позволив ей укрепиться в душе и окрасить яркими, живыми красками бытийность!

— Ты молодец! — очень весомо похвалил Власов. — На самом деле молодец. Так круто поменять жизнь, уйти от карьеры и такой зарплаты, даже если не нравится работа, — на это мало кто способен.

— Но ведь ты же ушел?

— Ушел, — согласился он. — Но мне было проще, я не отвечал за четверых людей, которые от меня зависят. Я отвечал только за себя. Ладно, Дарья Васильевна, время совсем позднее, ты устала, а завтра трудный день. Пора нам обоим отдыхать.

— Да, пора, — согласилась Дашка и, наблюдая, как он поднимается с кресла, бабахнула вопросом: — Власов, а что, собственно, ты от меня хочешь? В том смысле: что надо-то?

— Да ничего особенного, — усмехнулся он своей фирменной улыбкой и снова сел на место. — Собираюсь на тебе жениться.

— О-о-о! — с сарказмом протянула Дашка. — Нормально так. Мило и незатейливо.

— Ну, затейливо или незатейливо, это мы по ходу решим, — ровным тоном оповещал Власов. — Я бы предпочел просто и без лишней суеты, но у нас, как выяснилось, большие семьи, так что как получится.

— Ладно, Власов, — как-то потухла в один момент, словно перегорела, Дашка. — Ты прав, мы оба устали, и завтра трудный день. Надо отдыхать.

Она встала из-за стола, Игорь поднялся следом за ней, протянула ему руку:

— Спасибо за прекрасный вечер, за познавательную экскурсию и интересный разговор. Я благодарна за все. Спокойной ночи.

Власов, пожимая ей руку во время этой не пламенной, а скорее «отсекающей» речи, попрощался:

— Спокойной ночи, Дарья.

И знаете — ушел! Ничего более не сказав, не выразив словами, жестом, лицом — «спокойной ночи»! И все.

Дашка смотрела вслед удаляющейся, сливающейся постепенно с темнотой фигуре и почувствовала усталость, навалившуюся вдруг, как штанга на неопытного качка. Отдала себе приказ ни о чем не думать! Только спать!

И, как ни странно, заснула сразу, без всяких сновидений и переживаний.

Зато утром первая мысль, посетившая ее, естественно, была о Власове. И потяну-у-улось! На весь день.

Передумывала вчерашние разговоры с ним, ругая себя, что слишком уж разоткровенничалась, поделилась глубоко личными переживаниями, такими, которыми ни с кем не делилась.

Зачем? Вот зачем, спрашивается? Что за стриптиз душевный?

В таком вот раздрае, в вопросах, недоумениях и недовольстве собой, Дарья Васильевна и приступила к работе.

Доставалось подчиненным по первое число. Ничего, трудились как пчелки, боясь попасть под раздачу и сказать лишнее слово.

К обеду она так утомилась от себя самой, от крутящихся в голове мыслей, стараясь отделаться от которых даже головой трясла, как лошадь от приставучих мух, что, разозлившись уж совсем, оставила подчиненных обедать и ушла одна на речку. Плавать. Успокоиться.

Она плавала долго, неторопливо, уговаривая себя расслабиться, собраться и перестать дребезжать. У нее почти получилось. Почти.

Она привела себя в порядок в гримерной, подправила макияж и, прижав к груди папку, пошла работать дальше.

Ребята весьма достойно отработали всю программу.

— Молодцы! — похвалила она свою группу. — Все молодцы! Заслужили поощрение. Утренник завтра отработаете без костюмов и грима, — сообщила свое решение Дашка и, выслушав радостные восклицания, улыбнулась. — Дарю! И свободный сегодняшний вечер также презентую. Все разборы полетов завтра в автобусе на обратном пути.

Она смотрела, как быстро-шустро парни загружают в автобус реквизит, который завтра уже не понадобится.

— Устала? — услышала за спиной заботливый, знакомый голос.

Дашка повернулась к нему, стараясь делать поворот медленно, достойно, а не как перепуганная пеструшка.

— Игорь Николаевич, по-моему, вы перебарщиваете с партизанщиной, подкрадываясь незаметно. Эта тенденция, знаете ли, настораживает, — строго заявила она.

— Значит, сильно устала, — кивнул на ее заявление Власов. — Поехали.

— К цыганам? — вредничала Дашка словесно. — Или продолжим экскурсию?

— Скорее второе, — усмехнулся он. — Даш, ты снова дуешься. Поехали, сейчас дадим тебе прохладительных напитков, усадим поудобней и начнешь отдыхать.

— Да куда поехали? — попыталась выдернуть свой локоть из его привычного захвата Дарья. — Мне вон с «детками» надо, проверить-устроить!

— Твои «детки» с большим удовольствием обойдутся без тебя. А поедем мы ко мне в дом. Ужинать пора, я, например, голодный. А ты?