Книга Порочные идеалы, страница 16 – Элвин Гамильтон

– Значит, придется потрудиться. – Модести рассмеялась, стараясь обратить искренность в шутку.

Тетя Грейс и Верити Хольцфалль были настоящими сестрами, такими, какими обычно описывают сестер. Подругами и союзницами во всем. Нора проводила с ними столько времени, что почти забыла, как презирают друг друга все остальные члены семьи. Дядя Проспер и тетя Пейшенс ненавидели Верити за победу в испытаниях. Ненавидели тетю Грейс за то, что она не ненавидела Верити. И ненавидели друг друга за деньги, которые тащили из семейного состояния, тем самым урезая свое содержание.

Нора всегда знала, что кузины ее не любят. Они выказывали почтение, пока ее мать была Наследницей. В один прекрасный день Нора унаследовала бы все богатство и всю магию их семьи, и им пришлось бы либо найти работу (страшный позор), либо удачно выйти замуж, либо зависеть от нее до конца жизни.

Она видела, как то же самое происходило с предыдущим поколением. Чем глубже увязал в карточных долгах дядя Проспер, тем чаще он появлялся у них с матерью на пороге с сияющей улыбкой и бутылкой шампанского для «любимой сестры». Но когда ему везло, он не уделял Верити ни минуты.

Пока нормальные дети играли в куклы, кузины Норы плели интриги. Скорее всего, они знали, что не смогут никого провести. Впрочем, Нора тоже играла свою роль: притворялась, будто принимает их подхалимство за настоящую дружбу.

Теперь игра изменилась.

Со смертью матери Нора лишилась гарантии того, что станет следующей Наследницей. И много лет сдерживаемая ненависть кузин выплеснулась наружу. Но вместе с тем она по-прежнему могла выиграть. Ее шансы на Наследие составляли один к четырем. Нора обвела стол испытующим взглядом. Будь она азартна, как дядя Проспер, то оценила бы свои шансы и повыше, чем один к четырем.

У привычки держать кузин на расстоянии вытянутой руки был один недостаток: Нора не слишком-то хорошо их знала. Но недооценить Констанс и Клеменси, кажется, было невозможно. Как бы низко Нора ни ставила планку, эти двое всегда ухитрялись под нее поднырнуть.

Однако от глаз Норы не укрылось то, что Модести усадили по левую руку от бабушки.

Равно как и ее скромное платье из серовато-бежевого кружева в цветочек. Оно подчеркивало ее светлые волосы и голубые глаза, а также идеально подходило к обстановке дома. Умно. Модести намеренно оделась так, чтобы казаться здесь своей. Норе с ее мираджийскими чертами лица такое было не под силу, что бы она ни надела. Хотя именно у нее было больше прав находиться здесь, чем у кого бы то ни было.

– Мы так и не дождались тебя на премьере вчера вечером. – Тетя Пейшенс наконец прервала напряженное молчание. – В газетах пишут, что актерская игра Модести была блистательна.

Когда-то тетя Пейшенс была эмпатом и могла считывать чувства окружающих. Проиграв в Испытаниях Веритас, она потеряла этот дар вместе со всей остальной магией. И, похоже, с чувством такта. Было неловко смотреть, как она пытается перевести все внимание на Модести.

– Ах да, Модести ведь работает. – Слова сочились презрением. Работали только нуждающиеся – те, кто нуждался в деньгах. К Хольцфаллям это не относилось. Впрочем, если бы тетя Пейшенс не начала проталкивать Модести в мир кинематографа, когда той было всего шесть, то к настоящему моменту наверняка разорилась бы. – Приношу свои извинения. Я не пришла, потому что скорее бы выцарапала себе глаза, чем лицезрела Модести два часа подряд.