Книга Последний шанс, страница 38 – Полина Ром

От общей измотанности, от бесконечных мыслей о жареной картошке или хотя бы куске хлеба, от того, что ноги гудели, и постоянно ломило спину… От всего этого хотелось не плакать, а выть.

Осмотрев при свете огня ущерб, нанесённый ботинкам, Татьяна с облегчением вздохнула: чуть попортился внешний вид мыска, но ничего страшного, кажется, не произошло.

Небо на востоке только-только начало светлеть, и, не рискуя больше обувью, она надела ботинки и «срастила» края липучкой. Обуваясь, она невольно морщилась: чувствовала едкий запах собственного пота. Но без обуви остаться было бы совсем уж плохо. На берегу и в траве часто попадались мелкие камушки, и далеко не все они были обкатаны водой до гладкости морского голыша.

Всё же она ещё подремала сидя, клюя носом и заваливаясь на бок, но сразу просыпаясь при этом. А с первыми лучами солнца вышла в путь, решив больше нигде не задерживаться.

«Чем быстрее я доберусь к своим, тем быстрее мы что-то вместе придумаем. Там, по крайней мере, должны были уцелеть аптечка и инструменты. И, может быть, мы найдём пещеру и сможем сделать дверь. Ну или, по крайней мере, хотя бы выспимся по очереди. И, может быть, тот человек пробовал какую-то другую еду, и мы сможем обменяться знаниями…»

Мысль о том, что там, на месте этого выпуклого крестика, может оказаться аварийная капсула с человеком, которого сейчас уже сожрали местные звери, она от себя старательно гнала, чтобы окончательно не впасть в истерику.

Моральное состояние Татьяны и так оставляло желать лучшего. Страх, усталость, недосып – не лучшие спутники в путешествии по чужой планете.

В последний день, когда она окончательно сбилась и не знала, какой именно он по счёту после приземления, Татьяна брела, едва переставляя ноги. Сказывались и постоянное нервное напряжение, и полуголодное существование, и хронический недосып. Она уже не так чутко прислушивалась к лесным звукам, как-то безнадёжно махнув рукой на опасность: «Ну, сожрут и сожрут… Зато мучиться не буду…»

В странное место она вышла через пару часов после полудня. Здесь уже ручей превратился в неширокую речушку и даже разлился маленьким озером. Всего метров пятидесяти в диаметре, но красиво заросшее по берегам местным аналогом осоки и тростника. В густо-зелёных стрельчатых листьях кое-где виднелись сиреневатые стрелки пушистых соцветий. Из интереса Татьяна сорвала одно такое и убедилась, что после созревания сиреневые волоконца будут разлетаться и разносить семена точно так же, как это делает обычный камыш.

Странным в этом месте выглядел и лес, который был сильно моложе окружавших её деревьев-великанов, и некая необычная геометрия пространства. Некоторое время Татьяна колебалась: стоит ли тратить силы на осмотр? Но, поскольку всё незнакомое могло оказаться опасным, или, напротив, как-то помочь, она решила пройтись по этому непонятному приозёрному месту и присмотреться получше.

Даже почва здесь отличалась от той, по которой она шла до сих пор. Попадалось много камней, именно таких, из которых состояло дно ручья: округлые, обкатанные водой голыши. Только не мелкие, а довольно крупные. Местами камни лежали, обхватывая стволы деревьев так, как будто их сюда специально принесли. Некоторое время она брела в сторону, пытаясь понять, что именно смущает её в этом месте. Пока краем глаза не заметила какой-то непривычный серебристо-серый оттенок, мелькнувший слева. Медленно и опасливо повернувшись в ту сторону и почти автоматически сжимая в руке рукоятку топорика, она некоторое время рассматривала непонятную штуку.