Онлайн книга «Чумная Полли и маскарад»
|
– Это ты о чем? – Помнишь прогулку на лодке по Лебединому озеру? Эван улыбнулся краешками губ: – Это когда ты съела несколько порций мороженого и потом заболела? – Не-е-ет! Это когда я накупила в качестве отговорки мороженого и заставила тебя катать на лодке чопорную Кейт, рассуждавшую о долге и прочем, а сама отсиделась на берегу. И Кейт, возможно, тогда болтала не о долге… – Я тогда не заболела… Он понятливо кивнул: – Просто не захотела меня видеть. – Я тогда была на тебя зла. – И чем я провинился перед тобой? Он взмахнул рукой, и Вик была готова поклясться, что она снова пусть на краткий миг, но увидела вспышку. Серая долина все же аукнулась ей. – Сфера тишины. Другие нас не услышат, а мы их – да… Так ты расскажешь? – Ты правда хочешь знать, Эван? – Виктория, мне кажется, тайны только делают больно и тебе, и мне, приводя к ложным выводам. Она честно предупредила, вглядываясь в синие, опять прищуренные глаза. – Боюсь, тебе не понравится. – Виктория! Она отвернулась – нериссы, вообще-то, о таком не говорят… – Мне тогда… Мне все уши прожужжали про твоих… – Моих кого? – Лю… – начала было Вик, резко поворачиваясь к Эвану, но тот не дал ей договорить – прижал к ее губам свой указательный палец. – Ш-ш-ш! Я понял… Вик, у меня уже тогда была невеста. У меня не было никаких романов, слово чести. Про юность сказать такого не могу, но, когда я начал ухаживать за тобой, у меня никого не было. – Я уже поняла. Гитарист принялся наигрывать что-то мелодичное, пронзительное, что-то прошептав при этом. Вик тихо подалась к Эвану. – Он что-то сказал? Я не владею вернийским… – Он сказал, что тальмийцы ничего не понимают в любви и романтике. Ближайший гребец чуть дернул плечом – кажется, он был полностью согласен с мнением своего друга. – Можно подумать, вернийцы понимают! – возмутилась Вик. Кормчий за спиной громко объявил: – Мост Князей! Гребцы, словно по команде, приподняли весла над водой. Лодка замедлила движение. Сейчас ее несла вперед только река, крайне медлительная в этом рукаве. Многочисленные фонарики вдоль бортов погасли, и под высокий мост лодка заплыла в полной темноте. Кормчий еще сказал что-то об одиноких сердцах и робких первых поцелуях… когда это случилось. Теплые, чуть шершавые ладони прикоснулись к лицу Вик, легко погладили его, а потом губы Эвана накрыли ее рот и нежно поцеловали. Во всяком случае ничем иным это не могло быть. Хорошо, что благодаря службе в Восточном дивизионе Вик знала, что синематограф лжет – от поцелуев дети не появляются, они появляются несколько от иного. Но про владение этими знаниями она Эвану не скажет. В слегка кружащуюся голову лезли всякие глупые мысли, и Вик с трудом сдержалась, чтобы, когда лодка выплыла из-под моста и Эван чуть отклонился назад, старательно рассматривая Вик и что-то ища в ее глазах, не сказать: «Так вот для чего ты побрился!» Это было бы совсем не вовремя и не соответствовало бы моменту. И про неработающие механиты мысль тоже была плохой. Ему незачем знать, что Вик разрядила бы их в него, а потом бы думала, зачем она это сделала. И про привычно текущий в Эвана эфир тоже не стоит говорить – он сам понял, что был едва не атакован просто от неожиданности. И… – Виктория, я люблю тебя, солнышко… И ничего не надо говорить в ответ. – Совсем ничего, Эван? |