Книга Чумная Полли и маскарад, страница 41 – Татьяна Лаас

Да. Так она и поступит. Полли – Храму, дело Стеллы – себе. Это важнее.

Дрейк стоял, прислонившись плечом к медленно остывающей каминной трубе, и сосредоточенно грыз леденец-трость. Клонило в сон, несмотря на выпитый кофе, – день Дрейка начался слишком рано. По телу расползалась не слишком приятная усталость. Работы еще предстояло много, время поджимало, а результатов было ноль. Гордиться было нечем.

С крыши доходного дома Денев площадь Танцующих струй видна как на ладони. Сейчас она была почти пуста – не то что этой ночью. Полицейские еще на рассвете на дирижаблях вывезли все тела, следственные действия были завершены. Последние эксперты уехали час назад. Пожарные смывали кровь с мостовой. Вода с журчанием уходила в дождевую канализацию – никто не увидит, никого не потревожит странно розовая вода. Кто-то уже сворачивал брандспойты и убирал насосы. Дворники мерно подметали ближайшие улочки, готовя площадь к вечернему веселью. Клерки из мэрии собирали в мешки многочисленные игрушки, лежащие у фонтана, которые принесли обитатели ближайших домов. Считается, что только игрушками можно откупиться от Полли.

И никому не было дела до погибших тут. Только мраморные ангелы в фонтане оплакивали загубленные души. Алчность, сребролюбие и аморализм давно поселились в Аквилите. Траура не будет. Город не узнает о случившемся. В газетах лишь напишут о неприятном инциденте, не более того.

Городской совет уже лихорадочно думал, как вернуть в городскую казну потраченные на выплату компенсации деньги. Когда Дрейк на рассвете осматривал тела погибших, адер Теодор шепнул ему, что на ночном совещании было решено устроить бал Королевы Аквилиты. Корону за определенную мзду вручат нужной девушке, если ее родственники вовремя подсуетятся. Вырученные за корону деньги пойдут на покрытие дефицита после выплаты компенсации, если не осядут в карманах нужных людей. В Аквилите это часто случается. Большие деньги портят людей.

Дрейк крепко сжал челюсти. Аквилита и ее нравы были ему не по душе. Леденец хрустнул в зубах, ломаясь, и Дрейк сунул в рот остатки сладкой трости. Не чревоугодие, конечно, но тяга к сладкому – тоже в какой-то степени грех. Пожалуй, единственный грех, от которого Дрейк не собирался отказываться. И от гордыни тоже. Считать, что за тобой водится лишь один грех, – это гордыня и есть. Дрейк захрустел остатками леденца, брызнувшего вкусом сладкой клубники с кислинкой лимона. Забавный вкус. Единственное хорошее, что с ним случилось за этот долгий день. Надо будет наведаться в лавку сладостей и купить себе еще леденцов.

День не спешил заканчиваться. Он начался часа в два ночи, когда Дрейка вырвал из сна звонок адера Теодора – его храм как раз выходил на площадь Танцующих струй. Потом вслед за адером телефонировал владыка Венсан. Последним, когда Дрейк уже спешил к стоящему под парами мобилю, позвонил владыка Джастин из храма реформистов Тальмы.

Ему пришлось опуститься до общения с Дрейком по одной простой причине – его инквизитор отец Корнелий не успевал вовремя приехать в Аквилиту. Даже дирижабль доставил бы его к вечеру, не раньше, поскольку дирижабли не летают через Серую долину – слишком опасно. Отказывать владыке Джастину в помощи Дрейк не стал, ведь боги у них общие. Но даже не это главное. Понятие справедливости – одно на всех в этом мире.