Книга Чернокнижник и феи, страница 102 – Татьяна Лаас

— Надо же… Может, уточните? — продолжил настаивать Блек.

Маркус холодно произнес:

— Вряд ли вы захотите, чтобы все услышали о вашей тяге к насилию над арестованными.

Да! Да! Да! Вик хотелось орать от счастья, хотя раньше она никогда не понимала таких фраз в книгах — нериссы так себя не ведут, но нериссы и не сталкиваются с тем, что случилось с Броком. Сердце грела простая мысль — справедливость все же существует! Пусть не светский суд, но храмовый. Это тоже неплохо.

Блек молча протянул руки вперед, позволяя надеть и блокиратор, и наручники.

Констебли безмолвствовали, когда его уводили прочь. Лишь Вик не удержалась и тихо сказала:

— Я люблю инквизицию! Я люблю отца Маркуса… — общий эфир с Броком менял её, делая более открытой и невоспитанной с точки зрения нер.

Одли хмыкнул:

— Не думал, что когда-нибудь это скажу, но согласен — я люблю, Сокрушитель на всех них, инквизиторов и инквизицию! Гип-гип-ура отцу Маркусу, хоть он и реформатор!

Из глоток парней вырвался радостный крик — Одли поддержали.

Вик обернулась на Брока, её взгляд снова застили слезы. Он криво улыбнулся ей и пошел прочь за круг света, прочь в темноту, где никто не увидит его. Его пальцы побелели, так крепко он сжал кулаки. Вик было шагнула за ним, но Одли поймал её и прижал к себе:

— Не надо, девочка. Он такого себе не простит потом… Пусть побудет один. Мальчики — страшные гордецы, нас с детства учат не плакать, не орать, терпеть и не забывать обиды… Пусть побудет один — ему должно стать легче.

— Пусть… — легко согласилась она. — Отец Маркус — это чудо.

— Странное чудо, — кивнул Одли. — Я вообще не понял претензии Фейна про молчание.

Вик пожала плечами:

— Я тоже не поняла — Маркус не молчал. Я его слышала.

Одли подтвердил:

— И я… А вот Фейну стоит проверить свой слух.

Что-то царапнуло в мозгах Вик, что-то связанное с убитым парнем-альбиносом и Маркусом, но что именно Вик осознать не успела — Стилл позвал её:

— Нера Ренар, если вы себя хорошо чувствуете, пойдемте, там как раз закончили откапывать второй ряд женщин.

Вик вздрогнула от слов «второй ряд женщин»… Значит, будет и другой. Сколько уже жертв?! За два десятка уже перевалило, не меньше.

Одли вздохнул:

— Небеса, страшно представить год, начавшийся таким деньком. Или наоборот? Ведь справедливость все же восторжествовала…

На катере, на который её на руках занес Лео, Вик еще держалась — не засыпала. Сидела на жесткой, неудобной скамье, пытаясь не горбиться, иногда резко проваливалась как под лед в кошмары, полные мрака и гнили, выныривала, вздрагивая и оглядываясь, молчала, прислушивалась к разговорам окружающих мужчин…

Стилл буквально атаковал Брока:

— И когда ждать твоего возвращения?

— Как только, так сразу… — попытался уйти от ответа Брок. Одли пробормотал:

— Это как бы не от него зависит.

Стилл же не отстал:

— Брок, ты заметил — ни у кого не было даже вопроса: а что ты делаешь на Оленьем? Для всех ты был на своем месте, словно увольнения не было. Даже присутствие неры Ренар, о которой все в курсе, вызывало больше вопросов, чем твое. Ты для всех по-прежнему свой. Ты должен вернуться.

— Ммм… — попытался отделаться привычным мычанием Брок, так что пришлось Одли снова вмешиваться:

— Сбавьте обороты, парни. Вы мешаете нашей Вик отдыхать.

Она даже попыталась возразить, что они не мешают, но сил не было. Даже думать было сложно. Мысли копошились одна за другой, цепляясь в странном порядке: парень-альбинос, Блек, Маркус, телефоны и обеты, — сталкиваясь друг с другом, как скалы, с диким пульсирующим грохотом приближающейся головной боли, но делать выводы, что-то сопоставлять, анализировать не хотелось. Не моглось, как говорил Шарль. Новое расследование оглушило её своей необъяснимой жестокостью, и хотелось одного — тепла. Чай. Плед. Человеческое живое прикосновение. Все равно что… И ни о чем не думать, хотя бы один вечер.