Книга Чернокнижник и феи, страница 194 – Татьяна Лаас

— О чем?! — опешила Вик — король и был сама власть. Даже парламент был всего лишь красивой игрушкой в его руках. Король — это и человеческий закон, и закон богов — он же хранитель веры.

Гилл рассмеялся:

— На самом деле это закон о разграничении уровней власти, но по сути — он ограничивает власть короля, причем сильно, переводя многие его обязанности на избирательные должности. Сейчас любая тень, брошенная на род Блеков, качнет весы в сторону короля. Фейн — его род последнее время многое себе позволял, соря деньгами налево и право. У короля на Фейнов большой зуб — они, подмяв по себя военную промышленность, зарезали многие его начинания в военной сфере, аргументируя нерентабельностью и прочим. Я — ондурский шпион, точнее меня им считают, в отличие от вашего Мюрая. Я оказался плохим аналитиком, основываясь на поддельной статистике. Как результат — мы оказались не готовы к войне, потому что по моему докладу война планировалась на суше, а не в воздухе. Чем провинился Шекли перед королем, я не знаю.

Вик замерла, пытаясь уложить новые знание по полочкам. Пока получалось плохо.

— Ненавижу политику…

— Вы не представляете, как её ненавижу я.

— Есть за что, — мрачно сказала Вик и замолчала надолго.

Гилл кашлянул, напоминая о себе:

— Я пойду, дойду до ординаторской — спрошу, чем могу помочь…

— Хорошо, — согласилась Вик, снова собираясь с мыслями.

В коридоре возник Брок — алым тревожным огнем он промчался, на ходу здороваясь с Гиллом, до Вик и присел перед ней на пол, заглядывая в глаза:

— Как ты, Вики?

Она улыбнулась ему:

— Жить буду. Эван..?

— Он знает, что с тобой все хорошо. Мне бы столько уверенности в тебе!

За заклеенными окнами госпиталя уже наступила ночь. Город старательно пытался заснуть и не повторить ошибки прошлой ночи с погромами. На улицах ходили усиленные вооруженные патрули, на площадях стояли военные посты. Наблюдательные вышки пожарных использовались не по назначению — с них следили не за городом, с них старательно осматривали небеса, ища присутствие чужих дирижаблей. Военная разведка настаивала, что атака будет на днях, если не сегодня, хоть штурм Маякового острова, запиравшего не только устье Ривеноук, но и морские пути на север, так и не состоялся. Город затихал, не зная об угрозе, а в госпитале жизнь кипела по-прежнему. Стонали раненые в палатах — запасы обезболивающих закончились, нового привоза не было, а маги, способные обезболивать, или вымотались, или были заняты на непрекращающихся операциях — поток раненых только-только начал спадать. Говорят, вечером в порт вошел корабль с ранеными и беженцами из Вернии. Носились по коридору сиделки, санитары и медсестры. Хлопали двери, откуда-то то и дело раздавался трещащий, противный звонок телефона. Сейчас как никогда Брок ощущал свою никчемность — он мог помогать спасать, но из-за чернокнижника все его знания были бесполезны. Если эфир тебе не подчиняется, то все целительские плетения безнадежны.

Брок внимательно осмотрел Вик с головы до ног, замечая и бледность, и повязку на правой руке, и испорченную блузку, и уже высохшие пятна крови на юбке. Вик тяжело пришлось, но как истинная тальмийская лера пусть не по рождению, но по воспитанию, она будет держаться и улыбаться до конца, чтобы не причинять неудобств и не быть обузой. Хотя некоторые леры считали хорошим тоном терять сознание в случае неприятностей, чтобы избегать их таким способом, но не Вик. Восхитительная молодая женщина! Заодно вспомнился… Вспомнилась Малыш. Если она, действительно, Клер, а не Клермон, то… Её выдержка потрясает. Брок относился к Малышу, как к мальчишке, требуя от него того же, что и от себя. Клер дробила породу наравне с ним, таскала на себе тяжелые мешки, собирала потенцит и потенцозем, раскочегаривала тяжелый парогрузовик… Небеса, если она хрупкая лера, то… Брок — полный идиот! Ему никогда не заслужить прощения за обращение с ней. Она работала наравне с ним, а если иногда и жаловалась на усталость, то Брок применял к ней обычный метод воспитания, отработанный еще на нем самом: он усиливал тренировки для повышения выносливости. И ни одной истерики, отказа выполнять задание или крика, что больше не может. Потрясающая лера, а он — идиот! И дважды идиот, если упустит, если его не простят… А ведь еще есть Грыз. Грыз, который, в отличие от него самого, явно догадался, кто такая Малыш. Зла не хватало! Уже на себя самого — днем-то он злился на Клер. Вот же тварь…