Книга Чернокнижник и феи, страница 354 – Татьяна Лаас

Раздался далекий свист и тут же гулкий, заставляющий дрожать сердце грохот — с королевского дирижабля сорвалась бомба, но слишком далеко от дворца. Слишком далеко, чтобы остановить общее безумие.

Люк гондолы открылся, и принц Эдвард замер перед бездной, готовый шагать в неё. Его за плечи тащил назад кто-то светлоголовый. Возможно, Ривз.

Эван закрыл глаза — все равно тени сами тянули его дальше и дальше по обломкам Олфинбурга и реальности.

Шепот в голове перешел в крик, требуя смерти. Требуя крови. Требуя душу.

Эван решил, что так тому и быть.

Для зарождения силового шторма нужен страх — страха было более чем. Пусть не внутри, а снаружи.

Для шторма нужна злость — этого в Эване было больше, чем нужно. Злость на то, что закон бессилен перед тем, кто воплощает закон. Закон не оборачивается против того, чьим именем ты несешь закон. Именем короля! И именно король неподвластен закону.

Для шторма нужны силы…

Крик в голове требовал крови.

Эван знал, что кровь — это и есть сила, пусть и запретная. Ради Вик он уже прибегал к этой силе, сделает это еще раз. Ради закона. Забавный оксюморон, который преподала ему сама жизнь — беззаконие ради закона.

Он полоснул себя кинжалом по обоим запястьям — крови будет много.

И для шторма нужна боль. Её теперь было много.

Эван заорал от боли, падая на колени и отбивая их об острую каменную крошку.

Эфир, вырвавшийся из него, заалел, а потом стал чернильно-черным, чуть отличаясь от наваливающихся на Олфинбург вечерних сумерек.

Страха было много. Страха не успеть. Страха не справиться. Страха выжить, когда кругом были обреченные на смерть.

Злости было тоже много.

Было много боли.

Было много крови.

Черный эфир свился тугим канатом и понесся куда-то прочь.

Эван надеялся, что тот сам найдет свою цель — огромный выброс демонического эфира, разрушающего ткань мироздания.

Последнее, что видел Эван, была бомба, сброшенная с дирижабля принца Эдварда и несущаяся почти прямо на него.

— …с болью в сердце я сообщаю скорбную весть: король погиб, отражая вероломную атаку бомбистов. Лучшие маги были на его стороне. Лучшие воины отечества защищали его. Лучшие леры вышли на улицы города, чтобы защитить его, но он все же пал. Это день скорби, это день боли, это день гордости за страну. С прискорбием сообщаю, что леры Игнисы, Фейны, Эвироки, Бредширы, Монты все, как один, встали на защиту трона и пали в неравной борьбе…

Губы Вик предательски задрожали — король сказал: «Игнисы». Он сказал во множественном числе. Эван не мог… Его исключили из рода. Тогда… Кто? Братьев у Эвана не было. Но это не мог быть Эван! Только не он. Стоявший рядом Грег сжал кулаки — о его родственниках тоже сказали во множественном лице.

Молодой король тем временем продолжал — его голос звенел от еле сдерживаемого горя или гнева:

— В этот тяжелый для страны миг только Верния протянула нам руку помощи. Только её сыны бились за нашу страну бок о бок с лучшими воинами нации. Принц Анри лично вел в бой флот дирижаблей и получил в бою тяжелое ранение — Тальма никогда не забудет этот подвиг.

Одли на этих словах резко раскашлялся. Впрочем, остальные констебли в зале были не в меньшем удивлении, стоя вслушиваясь в каждое слово, несущееся из далекого Олфинбурга.

— …братоубийственной войне между Тальмой и Вернией пришел конец. Отныне и навсегда между странами мир и верная дружба, тому порукой моя жизнь. Ваш король Эдвард Третий.