Книга Проклятье или ничейная земля, страница 176 – Татьяна Лаас

Обломанные деревья, воронки, полные воды, пустые окопы, из которых пришлось отступить, далекая колючка и людское, прячущееся в окопах море, молящееся богам.

Гремели мортиры, земля вздымалась и кричала от боли, хотелось сжаться в комок и бежать как можно дальше отсюда.

Марк знал — лишние души, запущенные кем-то сюда, стихли еще прошлой ночью. Их пожрал голодный эфир, он ел все — жизни раненых, которых бросили после атаки, силы земли, силы деревьев, он впитывал страхи и боль солдат в окопах, он запускал черные щупальца в мертвецов, заставляя их мечтать вернуться домой. Он жирел на людском горе и готовился атаковать живых.

Одна ночь. Одна ночь до новолуния. Если сегодня эти венценосные твари не договорятся о перемирии и не запустят на ничейную землю инквизицию, то в новолуние проклятье полностью созреет. Даже сейчас, без доступа к эфиру, Марк чувствовал, как гулко бьется где-то в дымном мареве формирующееся сердце проклятья. Если с ним не совладать сегодня, то в новолуние из ничейной земли рванут немертвые твари, готовые рвать и уничтожать все на своем пути.

Марк закрыл глаза — Брендон вот-вот должен вернуться. Даже если сегодня не будет достигнуто соглашение о перемирии, ночью они сами пойдут в поисках сердца. Этому надо положить конец. Никто в мире еще ни разу не видел, чем заканчивается проклятье ничейной земли. Раньше хватало ума остановить это до формирования сердца.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук, дрожала земля в такт растущего эфирного сердца.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук, бешено билось сердце Марка только при мысли, с чем им придется столкнуться.

Где-то за спиной раздался истошный вопль. Казалось, человеческое горло не могло издавать таких звуков. Марк вздрогнул: черное щупальце эфира, видимое даже под магблокировкой, стремглав вырвалось из пыльного, гулкого, сыпящего землей марева и жадно утащило изломанную человеческую фигуру.

Тук-тук. Тук-тук! Тук-тук!!! Стало гораздо громче, словно набат.

Рванули в небеса еще щупальца — небо стало темным от них. Смолкли мортиры. Задрожала земля. Опустели окопы. Замолкали человеческие крики, тая в черных эфирных щупальца. Крик Марка не услышал никто, даже он сам.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Теперь биение сердца слышали все. Сердце проклятья сформировалось раньше новолуния, и черный эфир овладел ничейной землей, погружая её в мрак.

Брок возвращался в управление с кипой заявлений констеблей о махинациях с жалованием. Арно несдобровать, даже если не смогут доказать крышевание увеселительных заведений у Старого моста. Эмма то ли не сдержала слова, то ли не смогла выйти на Паука, то ли ей перестали доверять. Или, что вероятнее, не доверяли самому Броку. Он, держа папку с заявлениями под мышкой, захлопнул дверцу паромобиля и принялся оглядываться в поисках газетчиков — время перевалило за полдень, а он до сих пор не держал в руках газету.

Хогг, сопровождавший Брока в поездке, сбил пилотку на затылок, облокотился на крышу паромобиля и, флегматично разглядывая крыльцо управления, процедил:

— Хорош крутить головой. За тобой следят. Левый угол «Острого пера». Девчонка из «Отпетых» и их консильери.

— Кто? — Брок удивленно уставился на Хогга, забывая о газетах.

Тот скосил на него взгляд, с интересом рассматривая:

— Не знал, да? Упустил из виду… Банда «Отпетые» провозгласила себя синдикатом. У них теперь все по-взрослому: глава, консильери, солдаты… Свод законов, кодекс молчания. Были крысы подзаборные, а теперь щеголи последние: шляпы, костюмы, шикарные рестораны для гуляния. — Хогг заметил, как остекленел взгляд Брока, и констатировал: — упустил. Консильери — это советник. Раньше банды как-то не нуждались в советниках, а теперь вот… Новое время — новые герои.