Книга Проклятье или ничейная земля, страница 196 – Татьяна Лаас

— Напрасно! — это были его первые слова. И последние. Он вспыхнул яркой вспышкой огня, горьким пеплом опадая на Лиз. Она раскашлялась, замечая сквозь слезы, как над ней навис скособоченный, локтем поджимающий левый окровавленный бок Хогг.

— Надо же… — он рухнул на колени перед Лиз. — Единственное заклинание… которое я знаю.

Лиз попыталась встать, но у неё ничего не вышло. Чужой эфир рванул прочь из неё, ощупывая пространство вокруг в поисках опасности. Голова кружилась, и все плыло перед глазами, подсвеченное синим и алым эфирами. Хогг сам потянулся к Лиз, забывая о своих ранах. Он помог ей сесть и прижал её к себе:

— Как вы, лера…

Она упрямо поправила его:

— «Ты»… Не «вы»… Мы же договаривались… — говорить было трудно. В горле клокотала кровь, хотелось кашлять, но, боги, до чего же это было больно! Лиз сплюнула алую слюну. В сердце было слишком многолюдно. Лиз подумала, что боевое побратимство, о котором рассказывал после кладбища в Вансе Грег, все же имеет свои недостатки. Она хотела слышать только знакомый до боли родничок, а вместо этого чей-то эфир спешно лечил её, а чей-то позволил обнять слабевшего на глазах Хогга и останавливать у него кровотечение, обезболивать и пока грубо затягивать трещины в ребрах. Наверное, её лечил Брок, а Хогга вытягивала с того света Виктория. Впрочем, какая разница.

Хогг, бледный, мокрый от липкого холодного пота, быстро, давясь воздухом и словами, говорил, словно боялся, что не успеет:

— Я… Так… И не извинился за то… Ту грубость. Нужны цветы, мне Грег говорил. И пирожные…

— К демонам пирожные. Главное то, что ты сейчас сделал. Твой поступок важнее всех пирожных мира… Держись! Не смей терять сознание — я тебя не дотащу. И не надо извинений. — Лиз заставила себя выпрямиться и оглядеться: Кейдж, сгорбившись от ран на ступеньках крыльца, уже напитывал эфиром защитные плетения. Ему самому восстанавливаться надо, а он… Хотя нет, Лиз понимала — в доме дети, а немертвые могут вернуться в любой момент. Нерисса Анна, прижимая к груди сломанную правую руку, спешно что-то рисовала на стене дома левой рукой. Краска была алой, и Лиз не сразу поняла, что это кровь. Слишком странно. Слишком жутко.

Лиз искала глазами немертвых, и не находила их, а ведь был третий. Точно был третий — иначе тот с глазами вивисектора не позволил бы себе так отвлечься на Лиз. Где же они… В сердце тревогой метался чужой эфир.

Слуги Хейгов высыпали на улицу, но пока перевязать раны дал только дворецкий, и то потому, что был без сознания. Кто-то подбежал к ним с Хоггом, помогая встать. В сердце стало гораздо тише — только родничок Грега и, кажется, все же Брока. Этого же только розги и угомонят!

Лиз, тяжело опираясь на руку лакея Хейгов, медленно пошла в дом. Она бы направилась в свой особняк, но к ней с другого бока прижалась Ноа, сунув в руку что-то округлое и теплое. Кажется, это был камень. Лиз чуть наклонилась к девочке, и та прошептала:

— Держи. У меня такой же.

— Спасибо… — нашла в себе силы Лиз. Она еле передвигала ноги, и кто-то из слуг все же подхватил её на руки и понес в холл, сейчас превратившийся в лазарет. Кейдж так и остался на крыльце. Нериссу Анну удалось увести в дом только после того, как её сестры перехватили эстафету с рунами, вооружившись мелом, и принялись что-то рисовать на стенах особняка.