Книга Проклятье или ничейная земля, страница 4 – Татьяна Лаас

— Лер комиссар, никаких сигналов над Ветряной грядой нет, — отчитался Жаме.

— Хорошо, я сам съезжу и проверю, — сказал Эван, прогоняя у Жаме остатки сна.

Отсутствие сигналов ничего не значило: подать сигнал тревоги могли только маги, а их за Ветряной грядой почти и нет. Эван тяжело положил трубку на рычаг телефона.

Раньше у каждого констебля были сигнальные амулеты, но из-за дела о фальшивоамулетничестве нера Чандлера их пришлось изъять, просто на всякий случай — они стали опасны. Сейчас даже в полицейских участках не было отслеживающих черные ритуалы амулетов. Констебли Аквилиты как никогда были слепы, глухи и беззащитны перед магией. Эван сжал правую руку в кулак — эта ситуация выводила его из себя. Надо срочно закупать новые амулеты, но пока даже неясно: где и у кого. Из-за войны между Ондуром и союзом Вернии и Тальмы амулеты резко подскочили в цене и стали востребованы, как никогда. Тальма свои не продаст — себе нужнее. Вернийский принц Анри нашел ближайшие аж в Генре, лежащей за океаном. Они скоро прибудут в порт Аквилиты, но поделится ли Верния своими амулетами? Вряд ли. Это Эван отчетливо понимал — на фронте они нужнее. Кроме артефакторных фабрик, амулеты так же производились в монастырях. Причем ближайшие монастыри, как на грех, все в Ондуре — по ту сторону фронта, потому что Аквилита все еще подчинена Тальме.

— М-да, — Эван заставил себя разжать кулак — глупо яриться из-за того, что ты не в состоянии исправить. В самой Тальме в результате реформы веры монастырей нет. В Вернии, где есть монастыри, почти не рождаются маги — там некому производить амулеты. Еще есть сомневающиеся Мона, Ирлея и другие страны, но там в монастырях не хватало мощностей, чтобы быстро нарастить производство и закрыть образовавшийся дефицит. Тупик, глупый, непреодолимый пока тупик. Хоть свое производство открывай, только получить разрешение на производство амулетов у Гильдии артефакторов займет не одну седьмицу, если не луны.

Эфир продолжал то нарастать, то стихать, и Эван решил, что съездит и проверит гряду в одиночестве, не будя своего шофера Адамса — тут от силы час езды в одну сторону. Успеет вернуться к восьми, даже если придется добираться в Танцующий лес — туда ехать не меньше двух, а то и трех часов по такой погоде.

С площадки второго этажа донесся деликатный кашель — Одли, почему-то несмотря на поздний час в уличных брюках, свитере и пиджаке, мял в руках кепку, внимательно рассматривая Эвана:

— Лер комиссар… Что-то случилось?

Эван поморщился: Одли был из тех, кто до сих пор не перешел рубеж между служебными и дружескими отношениями.

— Вин… — Эван назвал инспектора по имени.

Тот скривился в ответ и заставил себя все же сдать позиции:

— Эван… Что-то случилось? — Он принялся быстро спускаться по лестнице: — а я вот не сплю. Рыжий обиделся на колдуна. Весь вечер шипел, что Брендон смухлевал, таща жребий.

— И…?

Одли подошел, немного наивно осматривая Эвана — тот знал, что наивности как раз за серыми глазами инспектора и нет. Одли, несмотря на типичный вид деревенского обитателя со смешным говорком, носом-картошкой, коротким ершиком светлых волос, широченным размахом плеч и в немного помятом, явно из магазина подержанных вещей костюме был каким угодно, но не наивным. Цепким, умным, целеустремленным, сообразительным и внимательным к мелочам. И абсолютно преданным службе. Брок говорил, что дома Одли никто не ждет. Вообще. Впрочем, у него и дома-то не было — жил Одли в комнате офицерского дома при полицейском управлении. Это чуть выше комфортом, чем фабричные дома для рабочих.