Онлайн книга «Ник и другие я»
|
Ворон долгое время после войны пытался быть человеком, но общество снова и снова напоминало ему, что, выбрав здоровье, он стал изгоем. Люди не простили ему предательства, хоть он и не предавал человечество в глобальном смысле. Но… Есть клыки – значит, ты не человек. А чистокровные вампиры тоже не признавали новообращенных ветеранов за своих. Есть регенерационные шрамы – значит, не чистокровка. Изгой для всех, кроме своего маленького мирка Четных штурм-отрядов. Вот и девчонка-лисичка с гривой кудрявых буйных волос такой же изгой. Даже хуже. Почему хомофилы не имеют права на жизнь? Почему хомофил, не до смерти поевший кормильца, как эта девчонка, все равно должен умереть? А вампир-бестиафил, убив, например, человека при помощи оружия, пойдет под суд и отсидит срок в тюрьме. Его не уничтожат. Почему оборотень, разорвавший в пылу гона или погони жертву, тоже окажется в тюрьме, если хватит ума сдаться, а хомофилу такого права не дано? Почему лордов вообще не сажают в тюрьмы, что бы они не делали на поверхности и неважно с кем? И ведь никто не ответит. Если ты хомофил – ты труп. А спрашивала ли девчонка перед обращением у вампира: «Ты бестиафил или хомофил?». И ответили ли ей? Ему тоже могли не ответить, ему просто повезло, что столкнулся с бестиафилом – тогда по госпиталям да полям сражений кого только из вампиров не носило в поисках новых рекрутов. И хомофилы тоже вербовали свою армию из человеческих калек. Ему повезло, ей нет. Судьба, наверное. Только все равно горько. Он припарковался перед клубом – еле нашел место, стражи из дневных отрядов еще не начинали расползаться по домам, и все стоянки были забиты их машинами. Пришлось бежать до клуба, чтобы не промокнуть. Только черная футболка с оскаленным клыкастым черепом – эмблемой Ночных отрядов все равно промокла, как и низ форменных брюк. В клубе все так же гремела музыка, танцевальные клетки под потолком не пустовали, но прежнего задора не было – парни не спешили веселить девушек стриптизом. Все так же текло виски, нестерпимо воняло травкой – кошачьи отрывались по полной, кто заправляясь валерьянкой, кто – кошачьей мятой. Девушки танцевали, не ушедшие домой из его отряда парни веселились в одиночестве – сдвинули столы в углу залы и водрузили на стол танцовщицу, извлеченную из торта. Та, одетая уже в черную футболку ночных стражей, лихо отплясывала босыми ногами по столешнице, иногда пьяно падая то одному парню в руки, то другому. В центре стола уже горка из мятых банкнот скопилась – даром для вампиров не танцевала даже заранее оплаченная стриптизерша. Изгои везде и всегда. Даже в кругу таких же нечеловеческих сослуживцев. В сторону Ворона дернулась было девица, узнавшая в нем танцора из клетки, но на её плече мертвой хваткой повисла её подружка, яростно шепча: – Ты чего, это ж ночной! Я еще понимаю, когда он только-только оттанцевал, тогда его обаяние убойно действовало, но сейчас-то куда! Ворон прошел мимо, делая вид, что не слышит. Вот так всегда – даже если понравился, даже если обнажился полностью, показывая и тело, и душу, все равно скажут, что приворожил – вампир же. Влюбиться в вампира просто так нельзя. |