Книга Приют, страница 284 – Татьяна Лаас

Она проболтала с ним до утра — от обсуждения одежды до составления краткой инструкции по поводу работы с синтетиками — Грей никакой инструкции так и не прислал. От обсуждения реабилитации синтетиков до воспоминаний о Клыках.

— …а ему было трудно уходить из Клыков? Ну… Шарли… Он же понимал, что никогда больше не увидит Киру.

— Эйч, Шарли… Понимаешь, он был еще больший раздолбай, чем я.

Она кисло спросила:

— А разве так бывает?

— Увы, Эйч, бывает по-разному. У него в каждом городке была знакомая, он жил одним днем, как многие из нас…

— Вот черт…

Крис внезапно признался:

— А мне было тяжело — я знал, что из армии не выйду живым, и шансов увидеть Киру никаких…

— Ты? — резковато спросила Эйч.

— Я. Шарли был увлечен Кирой, не больше… А вот я… А я Киру любил… Но она меня при встрече не узнала. Даже не вспомнила… Легко, Эйч, не будет, но раздолбай Крис всегда к твоим услугам. Ложись-ка ты спать, я разбужу, когда придет время.

— Время…?

— Ага, — вздохнул Крис, — для чего-то же я нужен тут? Хотя бы в качестве будильника сгожусь…

* * *

Проснулась Эйч уже под вечер, обнаружив на подушке красивую цепочку с капелькой-жемчужиной.

— Грррррей, ну почему ты даже это испортил, а?! Вот нужна она мне…

Анж совсем не ожидал увидеть на пороге своей спальни Лию. Она лишь грустно заглянула в комнату, увидела спящую Билли на кровати, Альбу на ковре, Чарли на диванчике и вздохнула:

— Пойдем лучше ко мне…

Для верности она взяла его за руку и потянула за собой…

…И… Жалел ли он, что пошел с ней? Нет. Однозначно нет.

Осторожно целуя её пальчики, он жалел об одном — что эта ночь не повторится. Что он так и не разгадал самую главную тайну — кто же она, заставлявшая светить солнце даже в полночную тьму?

— Кто ты, Лия? — он, склоняясь над ней, спросил, заглядывая в её бездонные глаза.

— Я? Богиня. — легко ответила она, улыбаясь в ожидании его реакции.

Он погладил её по щеке тылом ладони:

— Это я и так знаю, Лия. Ты моя богиня, ты моя жизнь, ты…

Она негромко рассмеялась, выскальзывая из кольца его рук и садясь на кровати:

— Ты не понял — я действительно богиня. Я Клинок. Я жизнь и смерть.

Он притянул её в свои объятья.

— Объяснишь?

Она нахмурилась, от чего комната, освещенная лишь огнем в камине, погрузилась в полную тьму:

— В народе, где я жила, было принято выбирать девочку — воплощение богини на земле. Руководствуясь своими какими-то принципами, они раз в десять-пятнадцать лет выбирали новую девочку, так только прежняя делала шаг в своем развитии — становилась девушкой. Таких девочек любили, баловали, носили на руках, учили танцам и различным премудростям богини… Им молились и просили о помощи, ими восхищались и безжалостно возвращали в семьи, когда те уже не могли быть сосудом для богини… Однажды так выбрали и меня. Я росла в нежности и заботе, в уважении и почитании. Выполняла все необходимые ритуалы и…

Анж не удержался:

— Прости, я что-то слышал о подобном… Но это же далеко на востоке… Вроде бы.

Лия рассмеялась:

— Да, у вас на востоке, у нас… Я начала свою жизнь где-то под вашим Парижем. Помнишь историю? Гунны, монголы, персы… Тут вашей европейской культуры не осталось, восток захватил все, и я не сказала бы, что это плохо, Анж.

— Прости, что перебил. Рассказывай дальше.

— Я росла. Мне исполнилось шестнадцать… Двадцать… Сорок лет, но оставалась по-прежнему девочкой — маленькой, лет десяти на взгляд человека… Я не знаю, что не понравилось монахам, я не знаю, что думали священники, отвечавшие за меня… Однажды на церемонии освещения пашни меня чуть не затоптали обезумевшие буйволы. Потом я чуть не утонула в реке — меня вытащил крестьянин, присутствующий на празднике. Потом… Я помню лишь горечь на языке, когда выпила привычный чай… Очнулась я уже на руках Грея, который спас меня и тот мир от разрушения. Я же не только мир и жизнь. Я война и хаос, смерть и разрушение. Когда меня отравили, богиня обиделась, и во мне проснулась смерть. Я не знаю, сколько лет я была войной, я знаю лишь одно — Грей спас меня от меня самой. Спас и вернул в мир, где я родилась. Я оказалась одной из волшебного народа, потому и не взрослела, потому и была так долго ребенком. После того, как я была разрушением, я резко повзрослела, а еще… Я пошла за ним — на родине хорошо, но рядом с единственным другом лучше. Вот так, Анж. Напугала?