Книга Фиктивный брак, страница 85 – Любовь Оболенская, Дмитрий Силлов

– Пришлось его приложить, – виновато улыбнулся мой муж. И, понюхав свой кулак, скривился: – Надо же, рука теперь воняет его одеколоном с феромонами. Считаю, что это читерство – подкатывать к девушке с таким парфюмом. Завоевывать даму сердца, дуря ей голову химией, – последнее дело…

Он говорил что-то еще, а я просто смотрела на него, впитывая, словно губка, его образ – глаза, брови, губы, решительный подбородок, руки, которые он не знал куда деть от смущения…

И виноватый взгляд, когда Виталий смотрел куда угодно, только не на меня.

– Ну прости, – наконец сказал он с отчаянием в голосе. – Прости, если сможешь, за всё…

– Прощаю, – сказала я. – Но с условием, что ты мне это самое всё расскажешь.

– Прям вообще всё? – поднял он глаза, став похожим на провинившегося ребенка. На лице такого громилы подобный взгляд смотрелся настолько комично, что я невольно улыбнулась, хотя окружающая обстановка никак к улыбкам не располагала.

– Прям вообще.

– Ладно, – вздохнул Виталий. – Ты имеешь на это право.

Подошел знакомый следователь и произнес с недовольным лицом:

– Простите, что прерываю вашу беседу, но я вынужден попросить вас проехать со мной для дачи показаний.

– Да, конечно, – сказал Виталий, поднимаясь с дивана, где он сидел рядом со мной. – Моя жена тоже должна ехать?

– Жена? – поднял брови следователь. – Вдова, вы хотели сказать? У людей, которые числятся официально умершими, жен не бывает.

Лицо Виталия вновь стало жестким.

– Слушай, начальник, мне кажется, сейчас не время шутки шутить. Поедем уже куда надо и там на месте решим, кто умер – а кто, как говорится, «не дождетесь».

В отделении полиции мы провели несколько часов и вернулись в коттедж уже глубокой ночью. При этом по пути домой Виталий молчал, не отрывая взгляда от дороги, – видимо, потому что боялся пересечься своим взглядом с моим. Я чувствовала, что этому большому и сильному человеку сейчас реально стыдно передо мной за все произошедшее – хотя что именно произошло, я пока не знала.

И я не настаивала на продолжении беседы.

Когда мужчина не хочет разговаривать, не нужно его доставать своими расспросами – так меня учила бабушка.

Захочет – сам все расскажет.

Ну а не захочет – что ж, это его право, и попытки выведать то, о чем у него нет желания с тобой поделиться, приведут только к ухудшению ситуации…

Было уже очень поздно, когда мы подъехали к дому, но спать не хотелось. Произошедшее вплеснуло мне в кровь неслабую дозу адреналина, бодрящего не хуже литра крепкого кофе.

А может, и не только адреналин был тому виной.

Потерять человека, который тебе нравился, а потом, после потери, осознать, что на самом деле полюбила его, – это, конечно, тот еще стресс. Но когда тот, на чей гроб ты лично бросила горсть земли, вдруг возвращается с того света, – это уже не стресс, а шок. Причем шок настолько радостный, что ты сидишь как дура на пассажирском сиденье и просто смотришь на любимого.

Ничего больше.

И в то же время внутри тебя бушует такой штормовой океан эмоций, что кажется, стоит лишь шевельнуться – и он вырвется наружу, причем непонятно в какой форме.

То ли истерики, как та, что произошла со мной недавно.

То ли в попытке убить эту сволочь, которая виновата передо мной так, что и словами не выразить: ведь живой был, гад, все это время! Живой! И ни словом, ни намеком не дал мне понять, что на том кладбище хоронила я не своего любимого, а красивый ящик с почерневшими останками не пойми кого…