Книга Королевская кровь-13. Часть 2, страница 104 – Ирина Котова

А потом ежевечерне Алина возвращалась во дворец Рудлогов, где было всего семь вечера и ужинала с семьей. Рацион ее стал чуть разнообразнее — помимо пюрированных блюд появились паровые котлетки на постном мясе, мягкие овощи типа тушеной брокколи, крошечные россыпи крупяных каш. Ела она по-прежнему немного, быстро насыщалась и быстро уставала от еды.

После ужина она с молчаливого согласия родных активировала переносной амулет, который ей сделал барон фон Съедентент, и опять уходила в дом к Максу. Она принимала душ в его душе, и иногда представляла, как бы они делали это вместе.

Она заглядывала в его оранжерею — там все работало автономно, и она боялась что-то трогать, но любовалась необычными цветами и восхищалась тем, как все здесь сделано.

Она заглядывала в ящики, в которых лежали артефакты и амулеты — с педантичностью подписанные «накопители», «перенос», «опорники», «сигналки» и так далее.

Садилось солнце. Алина все насмотреться не могла на голубое, прекрасное голубое небо и нормальное желтое, слепящее, радостное солнце. И привыкнуть к тому, что больше никто не пытается ежедневно ее убить. И никуда не надо бежать.

Она на закате пила молоко на разогретой солнцем скамейке у дома — все вокруг пахло травой, вымахавшей до пояса, дубовым листом и солнцем, и иногда она вставала и бродила меж дубов, гладя их по коре и обещая, что хозяин скоро вернется — ей казалось, что если она озвучит это, то мирозданию будет неловко не исполнить.

А когда наступала темнота, она поднималась в воздух. Вокруг на много десятков километров был глухой лес, и она поднималась высоко-высоко, глядя ночным зрением сверху и на дом, такой же аккуратный с крыши, как и снизу, на густо-зеленую громаду леса, на сверкающее от луны огромное озеро неподалеку от дома, слушала замолкающих птиц, видела редких диких животных, что подходили к дому и выходили на проплешины — молодых лосей, и кабанов, и даже волчицу с волчатами.

Когда ей впервые пришло в голову рискнуть собой, чтобы привлечь его внимание? Тогда ли, когда был вечер необычайно теплым, и она, поднявшись ввысь, поймала крыльями теплые потоки, которые мягко понесли ее еще выше, так мягко, что она от удовольствия закрыла глаза? А когда открыла, была так высоко, что дом казался крошечным, а лес далеко-далеко справа растекался бархатными тенями вокруг города?

Тьма была вокруг нее, тьма была внутри, и она казалась себе невесомой-невесомой, и ощущала, как струятся сквозь нее потоки темной стихии, обжигая приятными иголочками холода.

В ней был растворен Макс, обнимая Алину и не ведая этого. И тогда она первый раз закрыла глаза и рухнула вниз, надеясь, что соткутся из стихии крепкие руки и объятия станут настоящими.

Это не помогло. Но она продолжала это делать, забираясь все выше и раскрывая крылья все ниже. Иногда Алина осознавала, что это тоже ненормально — как и то, что она носит одежду Макса и пользуется его парфюмом. Что знай родные — они бы ее больше сюда не отпустили. Что знай Макс — он бы ее отчитал. И был бы прав.

«Нерационально рисковать жизнью и возможностью дождаться моего возвращения, — сказал бы он. — Оттого, что вы погибнете по собственной глупости, я не вернусь. Наберитесь терпения и восстанавливайтесь».

Наверняка бы он так сказал.

Алина и делала все, чтобы он вернулся к ней и отчитал ее так, чтобы ей стало ужасно, отчаянно, бесконечно стыдно.