Книга Королевская кровь-13. Часть 2, страница 139 – Ирина Котова

— Да ну нет, — тоскливо сказал Люк.

— Прими свою судьбу, — эхом откликнулся Луциус и рассеялся серебристым сиянием. Оно подступало со всех сторон, окутывая Люка, а изнутри он был и зол, и азартен, и возбужден.

— Прими! — зашелестело со всех сторон.

— Да как же вы досстали! — оскалился Люк и зашипел в ответ. — Как же вы меня вссссе досссстали! — И он, шагнув к краю пропасти, раскинул руки и упал вниз, в бесконечное серебристое сияние.

…и проснулся в своей постели рядом с Мариной. Успокоенно нащупал ее рядом, не удержался, погладил по налитой груди и встал, чтобы подойти к окну.

Голубоватая луна пряталась в едва уловимой серебристой дымке, стояла глубокая ночь. Неудержимо захотелось покурить и он тихо вышел из спальни. И долго курил, стоя на балконе в пижамных штанах.

Когда он вернулся, проснулась Марина.

— Полетать захотелось? — спросила она сонно. Он, чуть озябший, нырнул к ней и сразу согрелся.

— Покурить, — ответил он. — Детка…

— Ум?

— Мне надо на пару дней сходить в свой дом в Иоаннесбурге. Доделать кой-какие дела. Решить, что будет со слугами. Хочешь со мной?

— Почему бы и нет, — улыбнулась она ему в грудь. — Я бы сходила туда, где все началось. А к Милокардерам мы сможем выйти? Там нет сейчас иномирян?

— Попрошу проверить, — пообещал он. Он ей все бы пообещал.

— К Василине загляну, Катю навещу, позову на день рождения…

Люк напрягся, и Марина подняла глаза к нему.

— Что такое? — сказала она тем самым нежным голосом, которым она когда-то спрашивала у него, как его сломанная ею нога. Глаза ее в темноте словно наливались грозой.

Боги, сказать или нет. Сказать или нет. Да он лучше будет пятью странами управлять, чем решать сейчас, как лучше сделать.

Она тихо засмеялась и едва заметно вонзила в его спину свои коготки.

— Спи, — попросила она и поцеловала, чуть прикусив губу.

Знает или нет? Сказать или нет?

Она заснула, закинув на него ногу — ей так было легче спать на боку, иначе мешал живот, — а он, несмотря на усталость, долго не мог еще заснуть. И не из-за чудесного сна, а из-за того, что его любимая женщина, сама не ведая этого (или ведая?), в очередной раз провела его опасной и крутой тропинкой адреналина.

За это он ее и обожал.

31 мая, Дармоншир, Марина

С утра мой муж поднялся раньше меня и был молчалив и задумчив. Пока я совершала утренние процедуры, пару раз выходил — кажется, покурить, потому что я слышала сладковатый и притягательный запах табака, — а затем застыл в дверях нашей спальни, наблюдая, как я, сидя перед зеркалом будуара, промокаю полотенцем волосы, остриженные для Ангелины почти под ноль. Форму им кое-как придал парикмахер, и сейчас на голове у меня торчал задорный ежик. Собственно, как и у моих сестер, за исключением Алины.

Я смотрела на Люка через зеркало — в темных брюках с высокой талией, в белой рубашке и серебристом жилете он был невозможно шикарен. И я невольно улыбалась, поглядывая на него с затаенным любопытством.

Мне нравилась эта игра. Нравилось то, что он сейчас пробует воду осторожно, не зная, с какой стороны подойти ко мне, как поступить. Нравилось наблюдать, как он борется с собой — старые привычки и натуру не заткнешь.

Он наблюдал, как я сбрасываю пеньюар, как накидываю платье. Живот мой, выросший до средних размеров тыковки, поддерживаемый высоким бельем и специальным эластичным поясом, скрылся под голубым хлопком. Этикет дворца требовал чулок, и я покрутила их в руках, раздумывая, позвать ли горничную или попробовать самой.