Книга Королевская кровь-13. Часть 2, страница 27 – Ирина Котова

Ситников задумался. Глотнул чая. Покачал головой.

— Не могу, у нас все строго. Увидимся еще, я обещал ее навещать. Я все равно, — голос его смягчился, — ощущаю, что она вне опасности. Но сны от ее лица прекратились. Это значит, что связь ослабла?

— Твой предок Лаурас говорил мне, что связь обостряется тогда, когда тому, кого ты защищаешь, угрожает опасность, — покачал головой Чет. — Сейчас ее нет.

— Все же мне действительно надо у вас учиться, — вздохнул Ситников и тоже потянулся к чему-то на столе. — Я из-за этой связи как больной хожу, не понимаю, где мои чувства, а где магически наведенные. Только, — он снова замялся, — я смогу к вам прийти после того, как закончу универ. И если согласитесь, что смогу совмещать ученичество с работой.

— У тебя будет выбор, — пообещал Четери, дивясь тому, как в этом огромном мужчине, волей судьбы имеющем великую силу, как физическую, так и магическую, осталось столько деликатности, скромности и доброты. Он еще не возмужал окончательно и было в нем еще что-то от неуклюжего щенка-подростка, но то, каким он станет в какие-то десять лет, ощущалось и сейчас. — Ты сможешь работать у Нории, я поговорю с ним, и он будет счастлив иметь придворным магом такого сильного мага как ты, поверь. А захочешь — сможешь работать тут же, в Тафии, и учиться у меня, и еще и преподавать в университете. Ты выберешь то, что тебе больше по душе.

— Спасибо, — ответил Ситников со вздохом. — Но до этого еще год как минимум. А с клинком мне нужно учиться взаимодействовать уже сейчас. Вы не покажете мне хотя бы начальный минимум?

Четери покачал головой. Нащупал на столе миску с остро пахнущим мясом, ложку, принялся есть.

— Я пока не хочу брать в руки клинки, — сказал он через некоторое время и от Матвея потянуло сдерживаемой, невыносимой жалостью. — Но я решу этот вопрос. Подожди немного, хорошо?

— Хорошо, — снова вздохнул Матвей. — Вы думаете, я когда-то научусь с ним работать, как вы?

— Нет, — ответил Четери честно. Почти точно взял питьевой кувшинчик с холодным морсом, но не стал пить из него, заставил себя найти чашку, налить в нее. — Слишком поздно ты придешь в ученичество, ты негибок, да и нет в тебе той тяги к оружию, что была у твоего предка — то, что определяет склонность к бою, талант ощущать его. Ты по натуре — защитник, а не атакующий, твоя сила тяжеловесна, и я сейчас не о физическом весе. — От студента пошло расстройство, и Чет закончил: — Но раз клинок признал тебя достойным, я научу тебя на твой максимум, и это будет полезным для тебя умением.

— Спасибо, — задумчиво ответил Матвей. — Спасибо за откровенность.

Кольцо, подаренное Ситниковым, холодило указательный палец, но Чет не торопился использовать его. Он вытащил лист из конверта, разложил его и аккуратно провел по нему кончиками пальцев, пытаясь ощутить буквы.

Он по опыту знал, что нельзя полностью полагаться на артефакты. Если есть возможность использовать потенциал своего тела — нужно это делать.

Света упоминала, что в газетах Рудлога писали о случаях, когда слепые учились читать пальцами. Но пальцы его, чрезвычайно чувствительные, ощущали лишь разницу между пустым местом и заполненным строками. Он не расстроился: на все нужно время.

При мысли о Свете его кольнуло чувство вины. Он, привыкающий жить в мире без зрения, делал вид, что все в порядке. Она, от которой волнами шла тревога и сочувствие, горячая любовь и нежность, поступала так же. Но понимала, что все не так, как любая любящая женщина, и тратила силы, которые должна была тратить только на ребенка, на него, Чета. Укачивала ночью малыша — и, укладывая его между ними, целовала и ребенка, и Чета, и он сквозь сон слушал, как кормит она, и успокаивался этим звукам и запаху молока. А то и сам вставал и подносил Марка Свете, и ждал, пока она покормит, и после носил его на себе, не давая ей вставать.