Книга Королевская кровь-13. Часть 1, страница 137 – Ирина Котова

Говорят, люди, потерявшие руку или ногу, часто забывают об этом — и испытывают фантомные боли, ощущая, что мерзнут пальцы, которых нет, или ноют мышцы, которых нет.

С людьми, которых теряешь, то же самое.

Алина так привыкла спать рядом с Троттом, прижиматься к нему, греться об него, чувствовать себя в безопасности рядом, под его рукой, что мозг никак не мог осознать, что теперь она одна. Она сейчас много спала, и каждый раз, просыпаясь, она просыпалась в обман, в иллюзию. И с каждым разом это было все больнее.

Потеря Макса словно разблокировала ее память, и она вспоминала, что много лет назад после смерти матери, Алине, засыпая, казалось, что мама подходит к ней, целует, поправляет одеяло, сидит на кровати, положив руку на спину. А сейчас каждое утро она просыпалась, чувствуя его за спиной — и каждое утро приносило ей боль.

Алина тяжело дышала в подушку и представляла себе, что бы было, если бы она не испугалась тогда, в долине Жреца. Если бы она не была так изломана пережитым в твердыне, а Тротт не был бы таким упертым и совестливым. Он бы прошел портал и был бы жив, и сейчас бы они жили как муж и жена, и, конечно, были бы счастливы, а все проблемы решали легко, и каждый день она просыпалась бы с ним, в их общей постели, и он так же замирал бы, когда она начинала бы шевелиться, и прижимал бы ее к себе.

Напряжение перешло в крик, и она, рывком выдернув из-под себя подушку, накинула ее себе на голову и заорала в кровать, чувствуя, как дрожат слабые руки. А затем вскочила, встала, пошатнувшись, и побрела к гардеробной. Натянула то, что одевалось быстро — какое-то длинное платье, шлепанцы, и, не умываясь, с усилием открыла дверь в гостиную.

Там дремала медсестра. За окнами стояли сумерки — похоже, только-только рассветало. Часы показывали пять утра.

Алина, шаркая по ковру, направилась к выходу. Лицо было мокрым.

— Ваше высочество? — услышала она сонный изумленный голос медсестры.

— Меня не надо сопровождать, — сипло ответила она. — Я скоро вернусь.

— Но…

— Не надо, — ровно повторила она. Руки ее тряслись, и ей было так больно, что она боялась, что начнет сейчас кричать на добрую женщину.

Дверь в покои поддавалась тяжелее — но и она открылась. В светлом коридоре, поблескивающем золотом отделки, медленно фланировали под потолком бабочки-искрянки. Гвардейцы вытянулись по струнке. Дежурный лакей склонил голову.

— Ваше высочество?

— Прикажите подать машину, — попросила она и схватилась за дверной косяк, потому что в глазах на мгновение потемнело. — Немедленно.

В салоне было зябко — или это ее знобило? От Адигель по проспекту тек туман, народу на улицах было немного — работали сейчас в основном государственные службы, ремонтники да пищевые предприятия. Водитель ехал осторожно, стараясь не поглядывать на принцессу, охранники замерли на переднем сидении и рядом, а она, напряженная, как струна, с бешено колотящимся сердцем, смотрела в окно — на серое небо с низкими облаками, на разрушенные дома, на редкие огонечки в окнах — там, где кто-то собирался на работу и использовал свечи. Электричества еще во многих районах Иоаннесбурга не было.

За эти дни она успела совсем немного. Встретилась с Матвеем — он пришел к ней во дворец, и они бродили с передышками и остановками по местами растоптанному, местами сожжённому парку, в котором вовсю велись восстановительные работы. Матвей держал ее за руку так бережно и осторожно, так приноравливался к ее шагу, что ей становилось неловко.