Книга Королевская кровь-13. Часть 1, страница 41 – Ирина Котова

— Я изучил все, что ты сделала, пока меня не было, — продолжил он так, будто и не звучало ничего про детей. — Под твоим влиянием страна меняется. Я чту традиции и уважаю предков, но, когда все живут так, как десять, двадцать, сто лет назад, начинается застой. А сейчас тебя слушают и не смеют перечить, слишком многим обязаны тебе. И под это примут любые реформы. Даже если ты заменишь Ульсена по посте начальника разведки лет через двадцать.

— Я думала об этом, — засмеялась Поля. — Но, видишь ли, как-то получается так, что если я пойду учиться на внешнюю разведку, мне придется работать против своих сестер.

— Это так, — признал он, улыбаясь ей в щеку.

— Поэтому либо внутренняя безопасность, либо по военной части. Может, стану ректором военной академии, в которой будут учиться и девушки? Или первой женщиной- генералом Бермонта?

Она и шутила, и была серьезна, и прислушивалась к Демьяну — не остановит ли он ее сейчас? Но он лишь улыбался, и она понимала, что в таком состоянии он согласится на что угодно.

— Все, что захочешь, Поля, — подтвердил он ее мысли.

* * *

Под утро в бункере недалеко от Иоаннесбурга наконец-то окончательно проснулась и Люджина Дробжек. Ее после боя у бункера и истощения, после того как она только благодаря Катерине Симоновой не потеряла ребенка, ввели в виталистический сон. Она уже просыпалась на какие-то промежутки, видела Игоря — он был рядом или приходил, когда ему сообщали, что она очнулась. Люджина в эти пробуждения была как в тумане — она ела, слушала какие-то новости, даже ходила в уборную — и засыпала снова.

Сейчас ей было очень хорошо, легко и не больно. И только на дуще было тягостно.

Она лежала на спине, и стоило ей осознать себя, как руки ее, вновь истончившиеся от выеденного до предела резерва, с питательной капельницей в локтевом сгибе одной из них, тут же скользнули на живот. Ребенок тут же, как почувствовал, защекотал изнутри, и Люджина откинула голову на подушку. По щеке поползла слеза, вторая, и она сжала губы, прикрывая глаза.

Рядом раздались шаги. На ее руку легла рука, ко лбу прижались губы.

— Мне кажется, я никогда не видел тебя плачущей, — проговорил Игорь, приседая у ее кровати.

— Было, — прошептала она, и он покачал головой, сжал ее руку. — Но я почти не умею плакать. Сколько времени прошло, Игорь?

— Больше суток. Сейчас седьмое мая, десять семнадцать утра. Как ты чувствуешь себя?

— Как будто вокруг все нереально. Но это еще последствия перегруза и шока.

Лицо его было близко и она смотрела на него, на серо-голубые глаза, морщины у глаз, светлые волосы.

— А вот ты выглядишь ужасно, — пробормотала Люджина с ироничной неловкостью. — Ты ложился спать с того момента, как усыпили меня?

— Да, но урывками, — признался Стрелковский. — Много работы было у бункера, потом начался слом стихий и бой богов и тоже было как-то не до сна.

— Понятно. Я все пропустила, даже не знаю, радоваться или жалеть об этом, — проговорила она. — Но мне ведь не показалось спросонья? — спросила она. — Ты ведь говорил об этом, когда я просыпалась в прошлый раз. Все же закончилось?

— Все хорошо, — ответил он. И притянул ее к себе, обнял. — Мне кажется, я уже привыкаю постоянно обнимать тебя на больничной койке, Люджина.

— Плохая привычка, — слабо улыбнулась она. Прислушалась к себе. Ей было тепло и хорошо, оттого, что он рядом, но состояние дереализации, будто некоей тоскливой отстраненности не отпускало. И сердце потягивало.