Книга Королевская кровь-12. Часть 1, страница 151 – Ирина Котова

Последнее Алина почти выкрикнула ему в лицо, и он качнулся навстречу этой ее ярости, привлекая к себе, и поцеловал прямо в сердито поджатые губы — они, ягодные, теплые, сразу дрогнули, расслабляясь, раскрываясь. В глазах ее близко-близко плескалось изумление — он сжал ее сильнее, и принцесса сдавленно, тихо застонала ему в рот, обводя языком его губы. По телу его прошла дрожь, и ушли все звуки и ощущения, кроме прижатого к нему горячего тела, нежного тепла и дыхания, неуверенных и воспламеняющих кровь ласк языка, легких пальцев в его волосах на затылке.

Он целовал ее так, будто она всегда принадлежала и будет принадлежать ему — нежная, отважная девушка, словно созданная специально для него. И когда отстранился, мир продолжал вращаться вокруг, никак не желая собираться в реальность — реальной была только Алина Рудлог, которая смогла сделать его сердце снова живым.

— Теперь вам не страшно умирать? — спросил он хрипло, переводя дыхание.

Она посмотрела прямо ему в глаза — припухшие губы, блестящие глаза. Покачала головой.

— Теперь еще страшнее, профессор.

— И верно, — пробормотал он, подхватывая ее на руки.

— Куда вы меня несете? — спросила принцесса, щекоча губами его шею.

— Целовать вас, — пробормотал он. — Так, чтобы нам обоим было не страшно умирать, Алина.

Она улыбнулась ему в шею.

— Сейчас мне совсем не страшно, лорд Макс.

— Макс, — попросил он хрипло. — Хочу услышать, как ты зовешь меня по имени.

— Макс, — прошептала она послушно и осторожно провела языком по его коже.

Солнце чужого мира уже обняло край неба предвестником рассвета, когда Тротт бросил полотно среди мягких трав и опустил на нее Алину Рудлог. Он опустился рядом — и она стянула с него рубаху, и первой коснулась губами его груди. А затем позволила снять одежду с себя.

— Все правильно, — горячо шептала она ему в губы, пока он касался ее тела, гладил, ласкал, — все между нами правильно, Макс. — Ты показал мне стихии… ты всему научил меня… Выживать и драться. Летать и убивать. Кому, как не тебе, учить меня любви, Макс?

Крылья ее ласкали его спину, а руки — легли на плечи, когда он, склонившись над ней, целовал ее ягодные нежные губы так, чтобы она точно никогда больше его не забыла — и принцесса отвечала, подаваясь навстречу, вцепившись в его плечи так, будто боялась, что он снова уйдет.

Но он никуда бы уже не мог уйти. Он исполнял то, что обещал — изгонял из нее страх, и на этот раз никуда не торопился. Потому что на краю смерти нет смысла торопиться. На краю смерти можно делать то, что хочешь.

И он оторвался от ее губ и спросил шепотом, глядя в затуманенные глаза:

— Вы знаете, как на древнесеренитском называют красивые женские губы?

* * *

Алина покачала головой. Ей не было страшно — она была ошеломлена и оглушена тем, что происходило. И пусть она знала древнесеренитский с пяти лет, она даже под страхом пытки не вспомнила бы то, о чем он ее спрашивает.

— Deae arcus, — прошептал он. — Лук богини. За божественный изгиб, — он снова поцеловал ее, и она с наслаждением ответила ему — так вкусен он оказался, и такую дрожь вызывали касания его языка. Он скользнул ниже, по шее к выемке над ключицей. — Locus sericus, — продолжил он. — Место шелка.

— Я уже поняла, что вы отлично учились в университете, профессор, — прошептала она, откидывая голову — потому что целовал он со знанием дела, и борода щекотала и царапала ее кожу. Она чувствовала ладонями его кожу, рассеченную шрамами, ласкала его под крыльями — он вздрагивал, выдыхал тяжело, снова склонялся к ней.