Книга Королевская кровь-12. Часть 2, страница 181 – Ирина Котова

Рухнул, ломая ветви, неподалеку еще один раньяр, и Василина едва-едва смогла накрыть их с охранниками небольшим щитом. Обессиленная после сдерживания слома стихий, она понимала, что нужно что-то сделать, иначе это — конец, гвардейский корпус не справится!

— Подождите, бойцы, — попросила она и крикнула в небо: — Мне нужен огонь! Ясница, помоги!

— Сейчааас, — донесся сверху голос огнедуха, а затем он начал метаться по парку, поджигая деревья вокруг нее. Ветер, пусть не ураганный, но чувствительный, раздувал огонь мгновенно, сочные майские деревья высыхали и вспыхивали как спички. Гвардейцы бросились на землю. И когда вокруг горело уже несколько сотен деревьев, Василина раскинула руки, вдохнула, втягивая в себя пламя, а затем вскинула их вверх — и выпустила его гигантским шатром в небо.

Огненная буря загудела, заревела, ровно, сильно, безжалостно, и гудела так секунд пятнадцать — пока хватало впитанного огня, и небо было алым и золотым от пламени. А затем стало тихо-тихо, и только хлопья жирной сажи стали падать сверху как снег. Василина стояла посреди обугленных останков кленов — чуть ли не четверть парка, старых деревьев, была принесена сейчас в жертву ради спасения, — и смотрела вверх.

А затем она вновь раскинула руки и поднялась в воздух огромной, размером с пятиэтажный дом, красной соколицей. Она видела сверху полусожженный парк и залитый водой из Адигель отпечаток гигантской медвежьей лапы за конюшнями, видела защитников дворца и раньяров, несущихся к ним с окраин.

Люди, собравшиеся внизу, с надеждой, а иномиряне, идущие к центру, со страхом наблюдали, как она, оставляя за собой огненные полотна, носится по небу над городом, настигая и сжигая не попавших под огненный удар стрекоз, как глотает, раскрывая клюв, тех, которые были без всадников — и они испаряются пеплом в ее глотке, как кричит яростно, зло, тяжело.

* * *

— Что застыли, бойцы? — рявкнул Байдек, глядя на выходящие на площадь отряды. — Гранатометы на плечо!

Иномиряне перли вопреки страху и разуму — видимо, действительно, своих богов они боялись больше, чем быть сожженными. Ударили по щитам, поставленным боевыми магами гвардии, из гранатометов, — кое-где щиты полопались, — поперли вперед линиями смертников: несколькими десятками несущихся на таран тха-охонгов, снося останки своих предшественников. Сейчас повалят ограду, и пойдет бой уже на дворцовой территории.

А меж тха-охонгов стелились по земле невероятно быстрые невидши — самые опасные твари. Их жгли огнедухи дворцовые и привязанные к камням Василиной, но с каждым ударом духи бледнели, а невидши меньше словно не становилось. Будто все они, сумевшие пройти к городу, оказались здесь по воле неведомого командира, который последним усилием решил захватить дворец.

Где-то в стороне Тандаджи с каменным выражением лица стрелял разрывными, метя в невидши. Растянувшись цепочкой, били из снайперских винтовок спецы управления, строчили из автоматов те, кто не владел снайперским делом. Били танки, разметывая бошки тха-охонгов в клочья, из крупнокалиберных пушек палили бронемашины.

Мариан сам перехватил один из гранатометов, прицелился.

— Огонь!

Первая линия тха-охонгов словно налетела на стену — с грохотом и скрежетом разорванные, обезглавленные туши размером с грузовики катились вперед, замирая в каком-то десятке метров от ограды и мешая и защитникам дворца выцеливать вторую линию, и врагам — идти вперед.