Книга Королевская кровь-12. Часть 2, страница 239 – Ирина Котова

— Я разделю его с вами в ваши сезоны, — ответила она задумчиво, глядя в себя, — все их знания и мысли, все переходы из мира в мир, весь опыт, все зло и все, что их к нему привело. Разделю, уже переработав — не искушение они для меня. Да, они — семя зла. Но в каждом из нас есть семя зла, которое растет, когда не поливаешь семя добра. Мне их жаль, а жалость — плохая основа для жажды власти. Мне жаль миры, богов и людей, что они погубили — и я теперь понимаю, что наказание Триединого для нас стало его милостью, ведь мы могли пойти по тому же пути. И так как любой страшный путь, закончившийся в безвестности, может быть повторен, я расскажу их историю своим детям, и она пойдет по миру страшной сказкой о том, что бывает, когда ступаешь на путь зла.

Они посмотрели на небо, туда, где зависла такая близкая черная луна, которая расположилась вдвое ближе к планете, чем голубая, выглядя впятеро ее меньше. А затем вновь обратили взоры на Туру. Она была тиха — и в души первоэлементов ее опускался покой.

— Как же хорошо, — прорычал Хозяин Лесов, раскинув руки-лапы и подняв лицо к солнцу.

— Хорошо, — согласился Желтый. — Но, брат, — он обратился к Черному, — сестра вспомнила о правиле Отца, и не могу я не задать два вопроса, ответы на которые мы все хотели бы получить, — он сделал тонкую паузу. — Почему ты в человеческом облике так выглядишь? И почему ты не ушел на перерождения сразу после того, как вышел на Туру?

— Мы все боялись этого, — проговорил Красный, и голос его был как урчание умиротворенного пламени, — и готовились биться без тебя.

Жрец удивленно махнул рукой — встало перед ним черное обсидиановое зеркало, и он покачал головой: потому что смотрел на него оттуда его сын, пронесший его через Лортах в своем сердце. Только с рыжими волосами и бородой.

— Две тысячи лет назад, не успели отгреметь мои слова запрета, не успели отгреметь слова обета Серены, как только закрылся последний портал в мир, в который ты ушел, я рухнул в перерождения. И сбился со счету, сколько раз правило Отца отправляло меня в прошлое, проживать жизни людей, которых мы погубили, — пророкотал Красный, пока брат разглядывал свой новый облик.

Жрец задумчиво убрал зеркало.

— Мы знаем, что Триединый строг, но справедлив, братья и сестры. Видимо, моя суть так сильно сплелась, смешалась при переходе с сутью сына моего, что невозможно отправить меня на перерождение, не отправив и его. Я готов принять наказание, но он этого не заслужил.

Он вдруг нахмурился, и посмотрел на запястье, где наливались сиянием две тонкие нити.

— Удивительно, — с любопытством ученого заметил Желтый. — Ваша суть так сплелась, что и долги, и обеты стали общими?

— Я сейчас вернусь, — пообещал Черный, обернулся в крупного черного ворона с зелеными глазами и темной молнией рванул туда, куда звали его две сигнальные нити.

* * *

Виктория сидела на хрустальном ложе и смотрела сквозь хрусталь на Мартина. В душе было пусто, так пусто, что она пыталась найти, ради чего ей теперь жить — и не могла.

Ситников принес ей воду и теперь неловко топтался неподалеку, Александр пытался наладить переговорное окно с Алмазом — у него не получалось, а она все смотрела на своего мужа. Обезболивание души, оставленное анхель, стало отходить, и ей казалось, что от боли ее сейчас вывернет ребрами наружу.