Книга Королевская кровь-12. Часть 2, страница 68 – Ирина Котова

* * *

11.30–12.00 по времени Тафии, 6.30–7.00 Рудлог

Света слышала и взрывы, и рев драконов, и визг стрекоз — но все это плыло в мареве боли и не имело значения. Она напрягалась, выталкивая из себя новую жизнь, рыча сквозь зубы, и рычание переходило в крик — а потом она снова набирала воздуха и снова толкала, сжимая поручни родильного кресла с такой силой, что уже должна была сломать их.

Ей казалось, что она вечно выталкивает из себя ребенка — и, подчиненная природе, она действовала как миллиарды женщин до нее, следуя голому инстинкту. Только дышать, толкать, скользя вспотевшими руками по поручням, упираясь ногами в подставки, кричать от боли и глотать слезы, и снова толкать. Пот заливал глаза, и вся она была мокрая, болезненно напряженная, сжимающая зубы так, что они должны были раскрошиться. И на очередной потуге она запрокинула голову и закричала-зарыдала в потолок, тому, кто должен был быть здесь, кто должен был принять сына на руки:

— Че-е-е-е-е-е-ет!!! Че-е-е-е-е-е-е-е-е-ет!

На последнем выдохе от ее тела, истекающего кровью и болью, внизу что-то отделилось, и вдруг стало не больно и легко-легко, так легко, что ей показалось, что она сейчас умрет. Она отчетливо слышала свое тяжелое, свистящее дыхание — когда врач поднял на руки красного, совсем маленького ребенка, соединенного с ней пуповиной.

— Дайте, — прошептала Светлана, — дайте его мне!

— Сейчас, милая, — пообещала остающаяся рядом акушерка, — сейчас, осмотрят и дадут.

К ней не оборачивались — врач что-то неразборчивое бросил вбок, укладывая ребенка на подвезенный почти вплотную кювез, подбежал виталист Лери, стал колдовать рядом. Мать гладила Свету по волосам, но Света смотрела только вперед, на близкие спины мужчин.

— Почему он не кричит? — прошептала она, приподнимаясь. — Почему его не слышно? — крикнула она, но получился какой-то сип. — Дайте, дайте мне его!

Над ребенком склонились уже трое врачей и виталист, слышались звуки, словно что-то куда-то закачивали, шлепки, теребление. Света зарыдала.

— Дайте его мне, — просила она, — пожалуйста, дайте, дайте! Мама, что же там происходит, что?

— Доченька, врачи знают, что делать, — проговорила мама так тревожно, что Свете стало еще хуже.

— Он не дышит, да? — засипела Света. — Не дышит? — Она хваталась за рукав матери, привставала, ложилась.

— Нужно, чтобы расправились легкие, — тихо и напряженно сказала акушерка, — ну что же ты, милая, все будет хорошо, не надо нервничать.

Живот вдруг снова скрутило схваткой, затем из нее снова что-то выскользнуло, акушерка подхватила — родилась плацента, которую положили у ее бедер, чтобы отпульсировала.

К Свете, впадающей в истерику, подлетел равновесник — и она вновь приподнялась на руках.

— Не надо меня утешать, — прошептала она, — помоги ему, помоги! Я знаю, что ты можешь! Помоги!

Равновесник заметался — и нырнул между врачей к ребенку. И тут же раздался детский тонкий мяукающий плач.

Врачи, расступившись, смотрели на ребенка, все еще соединенного пуповиной и лежащего в кювезе, плачущего, сучащего ручками и ножками. Виталист Лери протянул руки, просканировав новорожденного, и с облегчением отступил.

— Все, расправились.

— Невероятно, — пробормотал один из врачей.

— Да, это как стихийный инкубатор, — согласился Лери с благоговением. — Там даже температура и влажность такие, какие нужно, чтобы ребенок дозрел.