Книга Рапунцель в волчьей стае, страница 125 – Любовь Черникова, Мира Ли

— Я верно понял, что наша староста встречается с Лизкиным бывшим? — уточнил он.

— Угу. Ты же видел их на крыльце, когда мы сбежали с пар, помнишь?

— Помню. Просто не придал значения. М-да… Может, стоит ее предупредить? Вляпается ведь. Страдать будет…

— А я думаю, на этот раз страдать будет Гэндальф. Представляешь, как она его строит?

Ярослав удивленно приподнял бровь и, оценив иронию ситуации, улыбнулся.

— Пожалуй, ты права. Это же не девушка, а кара божья. Брр!

Я не выдержала и рассмеялась чуть громче, чем думала.

— Что смешного? — неожиданно вызверилась Элина.

С появлением Ирки настроение у нее конкретно испортилось. Она даже не восхищалась вместе с остальными букетом и не восторгалась Гэндальфом, только хмуро поглядывала на подругу и, почему-то иногда на меня...

Глава 33

Как ни странно, но среагировал на выпад Шамановой Драч.

— Элин, может, и мы замутим, а? — поинтересовался он, вальяжно растягивая слова.

В группе повисла тишина. Казалось, слышно, как хлопает глазами Шаманка.

— Кхм! — прокашлялась она. — Неожиданное предложение…

— Ты какая-то напряженная в последнее время, вот я и подумал, что тебе не помешает хорошенько… расслабиться.

Раздались смешки, а Элина покраснела, но все еще предпочла не ввязываться в полемику.

— Саша, ты откуда-то упал? — не выдержала и вступилась за подругу Ирка. — Чего к ней прицепился?

— Да так… — Драч криво усмехнулся.

Шаманова взяла себя в руки и не без ехидства ответила:

— Ваше высочество, предложение заманчивое, но я, пожалуй, откажусь. Роль фаворитки принца мне не подходит.

С видом оскорбленной королевы, она отвернулась, а Драч недовольно засопел, но, как ни странно, смолчал.

Ничего не понимаю… Похоже, что между этими двоими какой-то конфликт? Хотя это даже хорошо. Нам с Яром кости поменьше мыть будут, а то достали. Зато теперь у них есть Ирка с Гэндальфом. А, может, и еще одна парочка образуется. Дурной пример — заразителен.

Мои размышления прервала вернувшаяся с вазой Солнцева, а следом за ней в аудиторию вошел преподаватель экономики. Он был какой-то взъерошенный, словно бежал до самого универа на лыжах. Покосившись на букет у старосты на парте, он поздоровался с группой.

— Прошу прощения, немного задержался. Был у родственников в Александровке, а там снегу навалило, и машина забуксовала… — принялся оправдываться он, но тут же взял себя в руки и сообщил: — Проверочной не будет, а то не успеем изучить новую тему.

День прошел своим чередом, за ним второй и третий. Яр по-прежнему время от времени предлагал мне к нему переехать, а я по-прежнему находила аргументы, чтобы этого не делать. Невероятным усилием воли я выделила время на сон и учебу, но никак не решалась переступить черту, которую сама для себя провела.

Наступление ноября ознаменовалось такими трескучими морозами, каких я раньше и в декабре-то не видела! Яр, сославшись на неотложные дела, привез меня домой сразу после универа, и весь оставшийся день я посвятила учебе, решив заодно выспаться во что бы то ни стало.

Делая уроки, я весь вечер ждала звонка от мамы, но так и не дождалась. И теперь вместо того, чтобы мирно спать, как и планировала, я ворочалась с боку на бок.

Последний раз мама звонила мне пять дней назад, и это был самый долгий перерыв в нашем с ней общении. Да и последний созвон вышел каким-то скомканным. Дежурно поинтересовавшись, как у меня дела, мама быстренько распрощалась, даже не спросив про Ярослава. Но с тех пор как она узнала, что мы начали встречаться, она всегда передавала ему приветы. Странно...