Книга Рапунцель в волчьей стае, страница 17 – Любовь Черникова, Мира Ли

— Раду бы не отпустили отмечать с нами где бы то ни было, вот я и подумала, что если гора не идет к Магомеду…

Лизка покачала головой, глядя на Сибирскую.

— Они вряд ли станут твоими друзьями. Надеюсь, ты это понимаешь?

Рада медленно кивнула с той вежливой улыбкой, с какой всегда выслушивала мнение людей. Лизка не успокоилась и указала глазами на визжащую в бассейне Ирку, за которой гонялись Драч и Солод. Ей помогала Шаманка, поливая загонщиков водой и руганью.

— Сидорова спит и видит, как бы зацепить на крючок кого-нибудь из твоих дальних или не очень родственников вместе с захудалым золотым прииском, а тут такой шанс подвернулся. Она не из-за купальника расстроилась, а из-за того, что ты дома одна.

— Ира не единственная, кто об этом мечтает, — со вздохом согласилась с ней Рада. — Ее подруга Элина тоже не скрывала, что нацелена на «брак с отличием» больше, чем на аналогичный диплом. Она говорила об этом открыто.

— А Чеснок собирался тайком поснимать, как живут «буржуи», — продолжала Лизка. — Как считаешь, он действительно ничего не выложит?

Рада стиснула зубы, но все-таки возразила:

— Пока что он все больше снимает Нинку.

В этот самый момент Попугаева позировала Вите, сидя на краю бассейна. От предложенного Радой купальника она отказалась, дефилируя в красивом нижнем белье. Чеснок, опьяненный видом бордовых кружавчиков на идеальных формах, не отлипал от Нинки весь вечер. За всеми ними свысока наблюдал Молоканцев, потягивая из своего бокала.

— Похоже, Чеснок определил Попугаеву на главную роль в своем фильме, — пошутила я.

— Угу, в порнофильме, — добавила Лизка и отпила глинтвейн. — Что б тебя! — Дернулась она.

— Обожглась? — участливо поинтересовалась Рада.

Лизка кивнула. Не везло ей сегодня с горячими напитками.

— Это тебя бог наказал, чтобы на людей зря не наговаривала, — поддела я сестру.

— Иди ты! — Она плеснула мне в лицо водой.

— Сначала ты на того мужика в лесу напраслину возвела и чаем обожглась, а теперь вот про одногруппников сплетничаешь, и снова твой язык страдает. Все логично!

Лизка налетела на меня, пытаясь утопить. Я завизжала и принялась отбиваться, а Рада хохотала над нами от души, стараясь не мешать нам бороться в небольшом пространстве кедровой бочки.

Ближе к одиннадцати стало совсем прохладно, зато облака разошлись, и занудный дождик, который сыпал весь вечер, прекратился. Переодевшись в теплые вещи, мы переместились на задний двор гостевого дома, где парни под руководством Рады развели костер в большой металлической чаше, а потом снова утащились в бассейн.

Последние полтора часа я пребывала в прекрасном расположении духа, с лихвой получив компенсацию за пережитый во время поездки стресс. Мы разместились вокруг огня на предназначенных для этих целей толстенных бревнах с наброшенными на них меховыми пледами. Пахло горящими березовыми поленьями, хвоей и свежестью. Воздух был таким свежим и вкусным, что кружилась голова.

— Какая же у тебя здесь красота и покой! — улыбнулась я, нанизывая на шампур маршмеллоу.

— А какой размах! — добавила моя сестрица мечтательно. — Настоящее поместье. Охрана. Это тебе не двушка в хрущевке…

— Да брось ты, Лиз, — отмахнулась Рада. — Знаешь, как этот размах порой надоедает?

И то верно. Берегли мою подругу, не хуже, чем дочь президента. Два дюжих охранника следили за каждым ее шагом в универе. Иногда я задумывалась, каково Раде ходить в туалет, зная, что под дверью тебя поджидают молодые, крепкие и довольно симпатичные парни?