Книга Наше единственное лето, страница 54 – Мира Ли

На душе было досадно и противно. Я бежала не от них, я бежала от себя.

Я защищала Сашу не потому, что сделала выбор в его пользу, а потому, что за последние дни он слишком часто стал получать по лицу из-за меня. Но Даня, явно, сделал совершенно иные выводы. Наверняка он уверился в том, что Сашка не безразличен мне. И это почему-то сильно расстраивало меня.

Уже второй раз он дрался из-за меня, потому что каким-то непонятным образом чувствовал, что мне нужна защита и помощь, оказывался рядом и защищал.

Я прошмыгнула мимо родителей, смотрящих в гостиной телевизор, и забралась в свою комнату.

Мне позарез хотелось поговорить хоть с кем-то, рассказать, выговориться. Пойти снова к бабушке я не могла: кроме моих чувств пришлось бы рассказать и о Саше, и о Дане… Нет, нет, нет. Оставался только мой видавший виды, потрепанный дневник. Изливать ему свои беды я закончила глубоко за полночь, после чего еще несколько часов тщетно пыталась уснуть.

Утром, одевшись в первое, что оказалось на стуле (спасибо маме) и кое-как проглотив завтрак, я отправилась в школу.

Настроение у меня было совсем не торжественное и тем более уж не праздничное. Да и мои одноклассники совсем не выглядели счастливыми и энергичными, скорее — изнуренными и подергивающимися от волнения. И кто это придумал на выпускные экзамены с цветами приходить?! Кто-то из острых на язык парней тут же пошутил по поводу того, что это цветы на могилы тех, кто завалится на сочинении.

Я прислонилась затылком к стене и прикрыла глаза. Головная боль, начавшаяся еще вчера вечером, немного стихла. Зато волнение, смешанное с отвратительным настроением, плескалось в груди, отчего я чувствовала тошноту.

— Прости за вчерашнее… — вместе с легким движением воздуха я услышала тихий голос Саши. Глаз я так и не открыла, не хотела ни о чем говорить, а вчерашнее вспоминать — тем более.

Через пару минут нас запустили в класс. Сегодня кабинет литературы выглядел как-то сиротливо, наверное, потому, что за учительским столом сидела не наша любимая Ольга Александровна, а незнакомая учительница.

Нас рассадили за парты по одному, Саша и Таня, ворвавшаяся в самый последний момент, оказались от меня на противоположном конце класса. И я была этому рада. Пару дней назад я бы огорчилась а, возможно, и разволновалась, оставшись одна, но не сейчас… Слишком много всего произошло за последние дни.

Экзаменатор пожелала всем нам удачи и открыла доску, на которой красивым подчерком были написаны темы выпускных сочинений. В классе раздались разочарованные возгласы, видимо, многие одноклассники оказались не готовы.

Я смотрела на доску и никак не могла прочитать, что на ней написано, просто водила глазами по одной строке и… ничего не понимала. Волнение нарастало, кровь пульсировала в висках, стало тяжело дышать… Липкий страх сковал меня на несколько долгих мгновений… Что делать?!

Я посмотрела в окно. Школьный двор отсюда не видно, только синее-синее небо и ветка столетнего тополя. От ветра она сильно качалась, и листья мелко дрожали.

Я оглянулась на одноклассников: все как один склонили головы над черновиками и усердно что-то писали. Все, кроме Саши. Он, не моргая, и, казалось, с волнением, смотрел на меня. Я отвернулась и написала посредине листа: «Сочинение». После чего мое вдохновение покинуло меня.