Книга Наше единственное лето: второй шанс, страница 42 – Мира Ли

У двери квартиры, за неимением в нижнем холле еще почтовых ящиков, аккуратно была сложена Ленина корреспонденция. Открыв дверь, я присела, чтобы забрать ее и чуть не выронила все пакеты, которые держала в руках. А все потому, что среди рекламных буклетов и непонятных газет было письмо от Дани.

Я практически вбежала в квартиру, оставив все вещи посреди прихожей и взяв Данино письмо, уселась на полу посреди гостиной. Почерк на конверте ровный и аккуратный, кто бы мог подумать, что Данька так красиво пишет?

Дрожащими руками я разорвала толстый конверт и словно человек, долго испытывающий жажду и наконец-то нашедший прохладный источник, начала читать.

«Привет, моя любимая Элька!

Ты даже не представляешь, как я удивился и обрадовался, когда получил твое письмо. Если честно, то я закончил его читать всего пару минут назад. И вот, пишу ответ. Вообще-то я впервые кому-то пишу.

Я не видел тебя уже так давно. Не знаю, что ты со мной сделала, но я тоскую как умалишенный! Я привык, что ты все время рядом.

Если подумать, то после твоего выпускного, ты каждую ночь была со мной. А теперь вот я стал плохо спать. Приезжай скорее и спаси меня от бессонницы!

Девочка моя, как ты там? Так хочется обнять тебя сейчас и долго-долго целовать твои сладкие, мягкие губы…

Ты шутишь в своем письме, а это значит, что все не так плохо, хотя, я думаю, что ты стараешься ради всех нас держаться и не показывать, как переживаешь. Твои родители, бабушка и Димка нормально. На днях я заходил к Диме, он рассказал, что ты отлично справляешься. Я рад. Правда, я очень рад за тебя!

Я желаю тебе удачи, а еще…

Я люблю тебя.

Прости, десять раз хотел тебе это сказать, но так и не решился. Зато написал сейчас, и эти слова уже не исчезнут и не останутся просто воспоминаниями.

Скучаю. Твой Даня».

Я отложила письмо и долго смотрела в окно на проплывающие облака. Через открытую форточку были слышны звуки города и щебетание птиц. Я подтянула колени к груди и, закрыв глаза, втянула воздух, пропитанный счастьем и любовью.

Через какое-то время эти недели — время, когда я поступала, — превратились в моей памяти в одно сплошное пятно, окрашенное постоянной учебой, волнением, бессонными ночами, радостью, теплом и заботой моей сестры и, конечно же, ожиданием встречи с Даней.

Наконец настал тот день, который должен был решить: я «пан» или «пропал». Последний экзамен. Немецкий.

Вообще иностранный мне дается довольно просто, но Вика на консультации рассказала, что лингвисты на факультете очень сильные. Моя программа минимум на сегодня — «хорошо». И тогда я могу рассчитывать на заветные «проходные» восемнадцать баллов!

Я сидела на подоконнике в джинсовом платье-рубашке и, покачивая ногами в белых кедах, абсолютно безрезультатно перечитывала заученные до дыр темы бесед.

Из экзаменационной аудитории уже вышло три человека, и все не очень довольные своими результатами. Напряжение возрастало, судя по количеству оставшихся абитуриентов, сегодня отсеют каждого второго.

Вдруг по коридору пробежался ропот совсем другой тональности: девочки либо ахали, либо смущенно хихикали. Немногочисленные парни были невозмутимы. Кто-то из девочек громко спросил:

— Ну так что, есть здесь Эля Данилова?

Я вздрогнула, услышав свое имя.

— Может, она в аудитории, сдает сейчас… — ответил кто-то неуверенно.