Книга Хозяйка старой пасеки 3, страница 54 – Наталья Шнейдер

Я кивнула.

— Спасибо за предупреждение, я буду помнить об опасности.

Как, оказывается, приятно верить, что о тебе беспокоятся.

— Но тогда и вам не стоит увлекаться магическим обыском. Дом большой, а сил у вас, не в обиду будь сказано… — Я замялась, пытаясь подобрать действительно не обидную формулировку. — Не бесконечное количество.

На лице Стрельцова промелькнуло что-то, что я не успела понять.

— Справлюсь.

— Вам виднее. Но, может быть, стоит отложить часть комнат на завтра.

Он развернулся ко мне.

— Хотел бы я знать: вы в самом деле беспокоитесь о моем здоровье — или о том, что я могу найти?

— Исправник — это не профессия, а образ мыслей? — хмыкнула я. — Четверть часа назад вы сказали, будто желаете, чтобы я больше вам доверяла. Но доверие возможно, когда оно направлено в обе стороны. Или невозможно вообще.

Я выпустила его локоть и шагнула на ступеньку ниже.

— Так что решайте сами, о чем я беспокоилась на самом деле — о вас или о том, что в каждой комнате у меня припрятано по парочке трупов и полпуда хатайской контрабанды.

Стрельцов придержал меня за плечо.

— Лестница еще не кончилась, Глафира Андреевна.

Я промолчала. Вырываться тоже не стала — глупо было бы потерять равновесие и в действительно сверзиться.

— Вы правы, исправник — это образ мыслей. Не самый привлекательный, как выясняется. — Он вздохнул. — И не самый последовательный. Одновременно помнить, что все могут быть не такими, как кажутся, и просить о доверии… — Он чуть крепче сжал мое плечо. — И все же мне не все равно, какая вы на самом деле. И не безразлично ваше беспокойство. — Он помолчал. — Спасибо вам за него. Простите. Я не привык к чужой заботе.

Продолжить обыск сразу после завтрака не вышло. Отец Василий, заверив мой отказ от наследства, попросил сопроводить его на пасеку, чтобы освятить ее. Вслед за ним потянулись и все домашние, кроме Марьи Алексеевны, разумеется. Не знаю, сильно ли отличался обряд от существовавшего в нашем мире, как-то не довелось мне в прошлой жизни присутствовать при освящении.

Я вслушивалась в такие простые и такие житейские слова молитвы — о помощи в трудах и делах насущных, о благословении дел рук человеческих и всякой жизни. Смотрела, как искрятся в лучах солнца капли воды, слетающей с кропила, и как размеренно сменяют друг друга пчелы у летков. Вдыхала запах свежей травы и луговых цветов. И где-то внутри зрела уверенность: я справлюсь. И с хозяйством, и с Кошкиным, чтоб его собаки драли, и с долгами.

И с тем запутанным клубком эмоций — спасибо юному телу с его гормональными штормами — что вызывал у меня Стрельцов.

Словно почувствовав мои мысли, он шагнул ближе, так что почти коснулся меня. Замер за правым плечом, такой спокойный и надежный. Как мне хотелось верить, что эта несокрушимая скала всегда будет рядом!

Рассудок тут же подсказал: он потащился на пасеку не чтобы полюбоваться утром или попросить благословения вместе с отцом Василием, а чтобы опасная преступница, то есть я, не перепрятала доходы от контрабанды. Но почему-то эта мысль не оскорбила меня, а наоборот, добавила уверенности.

Он не просто подозревает, он пытается понять. И хотя мне действительно есть что скрывать, в моих тайнах нет ничего преступного. Исправник мог бы стать моим самым опасным врагом, но мне все же хотелось надеяться, что в его словах о защите была правда. Что его дотошность приведет его к верному выводу: я — не преступница. Что я могу положиться на его защиту.