Книга Смерть в наследство, страница 27 – Татьяна Алюшина

Удивительно, но с многими своими бывшими любовницами они становились потом друзьями. Ну, не задушевными, конечно, но все же!

«Что это меня на воспоминания-рассуждения потянуло? Из-за этой, вишневой!»

Ему казалось, что она его тихо ненавидит, ну, может, не ненавидит, но испытывает стойкую неприязнь точно.

Вообще-то он зря всполошился. Она не делала никаких попыток понравиться и привлечь к себе внимание. Не строила глазки, не кокетничала, а очень не по-женски, прямо и жестко смотрела в глаза и отвечала на вопросы.

Вот и славно!

Чем меньше он ей нравится, тем лучше!

Сергей увидел указатель с названием интересующего их поселка.

Он сбавил скорость и стал присматриваться к местности. Они проехали мост через небольшую речушку. Он рассмотрел несколько машин, стоящих вдоль речки, и расположившиеся возле них компании, приехавшие на пикник по случаю выходного и необыкновенно теплой погоды.

Кнуров съехал с моста и медленно катил по грунтовой колее, подыскивая место. Присмотрев небольшой пятачок возле реки, плавно поставил машину и заглушил мотор. Справа по берегу, ближе к трассе, метрах в двадцати, стояла черная «Волга», и веселая компания, установив недалеко мангал, разводила в нем огонь, жиденький кустик прикрывал от них машину Сергея. Слева, довольно далеко от места их стоянки, вниз по течению, пристроился тойотовский джип, и оттуда неслись веселые громкие голоса, перекрикивающие музыку.

«То, что нужно».

Он повернулся к Веронике:

— Дальше пойдем пешком.

Она кивнула и взялась за ручку дверцы, собираясь выходить.

— Подождите. Вы знаете эти места?

— Нет. — Зеленые глаза посмотрели на него в упор.

— Как идти к дому, вы запомнили?

— Да, но я шла от платформы, а до станции мы еще не доехали.

— Ладно.

Слегка задев ее локтем, он перегнулся и достал из бардачка блокнот с воткнутой за железную спиральку ручкой.

— Вы сразу нашли улицу и дом?

— Нет, я немного поплутала, два раза попадала не на ту улицу, но, когда шла назад, дедушка меня провожал по короткому пути к станции.

— Нарисуйте план, что запомнили, и название улиц, хоть приблизительно.

Она взяла блокнот, сосредоточилась и стала рисовать.

«Странно, что никаких дополнительных вопросов. «А почему пешком?», «Зачем это нам нужно?» — что-нибудь в обычном женском стиле!»

Нет. Вопросов не воспоследовало, она просто рисовала план.

Это он сбился с ее волны, позволив себе, под шелест шин, воспоминания, рассуждения и настройку на обычную женскую логику.

А эта Вероника совсем необычная, она другая.

Надо вспомнить, как она вчера отвечала, рассказывала, реагировала на его вопросы, жесткий темп их разговора, ее точные ответы — никаких эмоций, никаких рассуждений — только факты. Холодно, четко, никакого дребезжа.

Ни слез, ни сопель, ни страхов — жесткий контроль за тем, что говорит.

Хотя это было трудно, даже ему на ее месте было бы трудно.

Черт! Она ему нравилась!

«Стоп, стоп, Кнуров! Тормози! Мне нравится ее поведение в трудной ситуации, ее сила воли, это очень облегчит работу. И все! Никаких «нравится»! Все!»

Она передала ему блокнот.

Рассмотрев рисунок, он улыбнулся про себя, в последний момент удержавшись, чтобы не улыбнуться открыто. С памятью у девушки все было в порядке и с топографией тоже. Рисунок оказался сбоку, а не по центру листа. Все-таки она была женщиной и, начав рисовать с центра, сместилась к боку.

— У вас хорошая память, — похвалил он. Молчание. Ни спасибо, ничего.

— Вот что, Вероника. Если вы действительно хотите благополучно вылезти из этой вашей странной ситуации, то должны быть готовы к тому, что я буду знать о вас все, абсолютно, о вас и ваших близких. И буду задавать нетактичные вопросы, вплоть до ваших критических дней и марки любимых прокладок, и вы будете мне на них отвечать, и мне придется читать ваши личные письма, и никаких обид или обвинений меня в нетактичности категорически не разрешается. Подумайте еще раз, готовы ли вы к этому.

Зеленый выстрел!

— Критические дни у меня должны быть через три недели, правда, мне кололи много лекарств, и график может сдвинуться. Меня задевает и мне неприятно, когда вы задаете очень личные вопросы, но это не вызывает во мне обиды или обвинений в ваш адрес. Я приняла решение и вашу помощь. Единственная просьба к вам — быть помягче с моим дедушкой.

— Вот и хорошо, — отводя глаза и уходя из-под зеленого артобстрела, ответил он. — В заборе есть задняя калитка?

— Я не знаю, я не осмотрела толком дом и участок.

— Ладно, в крайнем случае полезем через забор.

— Там Апельсин.

— Значит, вы полезете первой, на вас он лаять не будет. — Кнуров быстро глянул на нее и, снизойдя, объяснил: — Надо попасть в дом так, чтобы никакие соседи, никто нас не видел и не знал, что мы там были.

Все-таки женщины разбаловали мужчин!

Мужчина говорит: делай так или будет эдак, и ждет неминуемых вопросов от женщины, а получив их, снисходительно поясняет «глупышке», что и почему.

От этой вопросов не дождешься! Как же!

Не несчастная потерпевшая, а прямо бойцовый петух какой-то!

— И еще. Будете делать только то, что я скажу, и когда я скажу. Вы должны слушать меня, как Господа Бога.

— Первого, — чуть улыбнулась она.

— Что первого? — сбился с назидательно-снисходительного тона Кнуров.

— Командир всегда первый после Бога. — Улыбка сошла с ее губ. — Я постараюсь, но не обещаю. Если я буду абсолютно уверена в неправильности ваших приказаний и буду видеть правильный выход, я, скорее всего, вам не подчинюсь.

— Даже не думайте!

Она пожала плечами и развела ладони в стороны, что означало: «Ну извини, хочешь — откажись от дела!» И в зеленых глазах-пулях сверкнуло лукавство.

Она его тоже изучала и даже немного раскусила! Она видела, что он завелся на интригу: шерсть на холке дыбом, когти почти выпущены, зубы оскалены!

Матерый взял след!

Хочешь — откажись! На полном скаку, чуя запах добычи!

Идиотки — это плохо и тошно. Умные, оказывается, еще хуже! А умные, мудрые и битые жизнью — вообще кранты!

Он сдался! Вот черт!

Но оставил последнее слово за собой.

— Я вам не советую, — угрожающе, с напором, поставил он точку в их дискуссии.

Она шла за ним и смотрела ему в спину. Они то останавливались, прячась и пережидая идущих людей, он прислушивался, как ей казалось, принюхивался, то бегом пересекали дорогу, обходили какие-то дома сзади. По честным правилам казаков-разбойников.