Книга Огневица и дракон, страница 12 – Марианна Красовская

— И где твоя игрушка, сын? — звонко провозгласила прекрасная и величественная женщина в платье из чистого серебра.

Царица, как есть царица! Мне хотелось грохнуться ей в ноги и не поднимать глаз, пока не позволят, но отчего-то подумалось, что Велизару это не понравится. Поэтому я степенно встала и поклонилась.

Молча.

Синие глаза царицы опалили меня холодом.

— Красивая девочка. Огневица, значит? Совсем еще молоденькая. Жаль, что ей недолго жить осталось.

Я забыла как дышать. Широко глаза раскрыла, убоявшись: все же убить меня хочет! За что?

— Мать, ты зачем Алену пугаешь? — раздался холодный голос Велизара.

— Я — Янина, — пискнула я зачем-то.

— Какая разница, — небрежно махнул рукой дракон. — Сядь и не трясись.

— Она огневица, Зар, — царица говорила так, будто я была не человеком, а деревом. — Они все быстро умирают. Как только сущность берет верх над разумом, так и сгорают дотла.

— Эта вполне себя контролирует. Тут ни разу не обернулась.

— Зар, ни одна огневица не перешагнула тридцатилетний рубеж. Твоя игрушка умрет, тут без вариантов.

— А что, если…

— Если — это к отцу, — царица махнула широким серебряным рукавом. — Препятствовать не буду. Но здесь… Если она мне гнездо сожжет — я своими руками тебя придушу, ясно?

— Да.

— Хм, огневица! Ну кто бы мог подумать! — и с этими словами царица стремительно удалилась.

Велизар остался, и в глазах его я разглядела тоску.

— Не кручинься, господин, — попыталась я его утешить. — Мне едва минуло девятнадцать. До тридцати еще — целая жизнь!

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — горько ответил дракон. — Глупая. Ладно, я что-нибудь придумаю.

И он тоже развернулся. Неужели я снова одна останусь?

— Господин!

— Чего тебе?

— Я книгу прочитала!

— Молодец. Дальше, стало быть, сама.

— Но…

— Доброй ночи.

— А выходить-то мне можно из горницы?

— Зачем?

— Я… голодная, — очень тихо прошептала я.

— Тебя не накормили? — дракон сдвинул черные брови сердито. — Вот ведь засранки!

Он этого просторечного словечка, вырвавшегося с таких суровых и благородных уст, я хихикнула.

— Принесут. Выходи, конечно. Только постарайся от матери подальше держаться. Она терпеть не может моих… моих… — он запнулся и поглядел на меня странно и даже грустно.

— Питомцев, — закончила я безжалостно. — Это хотели сказать?

— Нет, — качнул он головой. — Совсем другое. Ну да ладно.

И все же ушел. А я почему-то заплакала тихонько, почувствовав себя той самой брошенной хозяином собачонкой.

Нельзя было его разглядывать, нельзя думать, нельзя мечтать! Мало меня мать хворостиной лупила за всякие глупости. Кто он и кто я? Конечно, никогда нам вместе не быть. Лягушка станет женой царевича только в сказке.

Плакала я, впрочем, недолго, никогда не умела страдать, как положено — с завываниями, соплями и посыпанием волос пеплом. Потому что всегда пыталась разобраться — а кто, собственно, виноват в моих слезах? Чаще всего виновницей оказывалась я сама, а на себя злиться не получалось. А если и не я — то лучше обдумывать, как отплатить обидчику, чем реветь без толку.

Сегодня же выходило, что не виноват никто. Все хотели как лучше. Отец меня не просто так отдал дракону: боялся, что меня деревенские пристукнут. Велизар, конечно, тоже не виноват, он вообще не собирался меня забирать, его вынудили. И мать его можно понять: в доме завелась… человечка. Это как мышь, только еще и разговаривает. Ужас какой.