Книга Огневица и дракон, страница 21 – Марианна Красовская

— Мэтр Филлипэ, я вам новую ученицу привел! — гаркнул дракон, когда откуда-то, зевая, появился сухонький старичок с белою бородой. — Птица-огневица — возможно, последняя в этом мире!

Я вздрогнула испуганно, а старичок только прищурился и потер ручки.

— За обучение кто платить будет? Дом Темного Леса?

— Нет. Я лично оплачу. Это моя протеже, не обижайте девочку. Ну, я пошел.

— Куда? — в один голос воскликнули мы со старичком.

— А деньги? А история? — рыкнул старик.

— А попрощаться по-человечески? — пискнула я.

— С тобой не прощаюсь, увидимся еще… лет через десять. А вам, мэтр, я все письмом объясню. Когда с мыслями соберусь.

И ушел так поспешно, что я даже подумала: никак, сбежал. От меня или своего мэтра?

Старик тяжело поглядел на меня и вздохнул.

— Неужто настоящая огневица?

— Настоящая, — опустила голову я.

— Чудеса! Я о таких как ты лишь в книжках читал! И обращаться умеешь?

— Умею.

— И откуда ты, краса-девица?

— Из деревни Макеевка.

— Мдэ, задачка. Звать-то как тебя, огневица?

— Янинка.

— Голодная?

— Да.

— А блины печь умеешь?

Велизар понял, что просчитался, едва только сложил крылья возле дворца родителей. Мучительная душевная боль была для него внове, и она не шла ни в какое сравнение с физическим недомоганием. Драконы болеют редко и мало. Но все же болеют. Бывает, что и конечности ломают, и падают, расшибаясь, и простужаются. Знакомы им голод и жажда.

А еще — жадность. Самые большие страдания причиняет дракону вынужденное расставание с сокровищем.

Так вот, теперь Велизару казалось, что глупенькая малышка Янина была самой дорогой, самой любимой его драгоценностью. Без нее сокровищница словно опустела. Ему хотелось немедленно мчаться обратно и ревниво заслонить ее от чужих взоров. А что, если его истинная полюбит другого? Она же — не дракон. Она совсем другая. А что, если другой мужчина будет к ней прикасаться? Целовать ее? Ласкать? Пьянеть звуком ее голоса, запахом ее волос?

Не бывать этому! Нужно немедленно ее забрать, запереть, заточить в башню. Чтобы никто и никогда…

Наваждение было столь сильным, что Велизар замер посреди двора, мотая головой. И если б не сестрица, что его окликнула — чего доброго, натворил бы глупостей.

— Зар, ты уже вернулся?

— Да, я…

— Ты бледен. Устал?

— Нет.

— Голоден?

— Пожалуй, — выдавил из себя несчастный дракон. Не соврал. Просто голод его был совсем другой.

— Как там академия? Стоит?

— Да.

Он отвечал кратко, потому что ни сил, ни желания с кем-то разговаривать не было. Велеслава, кажется, обижалась, но ничего, привыкнет. Все… привыкнут.

Напиться бы, чтобы хоть немного заглушить звериную тоску, но опасно. У драконов вино особое, крепкое, с травами. Другое не берет. Зато если уж пьянеть, так пьянеть. Но что можно наделать в пьяном угаре? Велизар не знал, на что он способен, но проверять не желал.

Он не животное, вернее, не только животное. Решение было принято, менять его поздно. Если сказал, что отпускает Янину, значит, отпускает. Ему хотелось думать, что так будет лучше для девочки. Что он дает ей хоть какой-то выбор. Что ее счастье важнее, чем его. Возможно, это ложь. Возможно, он проснется утром и поймет, что нет, не сможет без нее. Или просто умрет от разрыва сердца. Впрочем, о таких случаях он не слышал, но и про то, чтобы по собственной воле отпускали истинную, да еще после проведенного обряда, не знал. Это безумие, и он добровольно на это согласился.