Книга Второй шанс для сгоревшего феникса, страница 73 – Джейд Дэвлин, Мстислава Черная

— Что это значит — сгоревший феникс живет дважды? — спросил он после довольно долгой паузы.

Вздрогнув всем телом, я ничего не ответила, оглянулась в поисках предлога сбежать то ли от неудобного вопроса, то ли от прямого взгляда синих глаз, в которых было слишком много сложных чувств. Сглотнув, я все же сделала шаг к Ялису, тоже села и даже повторила его позу.

Молчание затягивалось.

— Это одна из легенд, — нашлась я. — Разве бабушка тебе не рассказывала сказку об огненной птице, восставшей из пепла?

— Рассказывала, — сухо откликнулся Ялис и отвел взгляд.

Мой ответ… фальшив насквозь.

С одной стороны, у меня нет никаких причин быть откровенной с Ялисом. Зачем? Нас связывают условия сделки, хоть и выходящей за рамки деловой, но личных откровений не предполагающей. С другой стороны, именно Ялису я могу рассказать правду как она есть, клятва не позволит ему ни использовать услышанное против меня, ни выдать мою тайну кому бы то ни было. Наоборот, если я расскажу, многое упростится.

— Ты не мог не видеть картину с изображением феникса в кабинете деда, — продолжила я. — В родовой книге записано, что основатель династии женился на огненной птице.

— Не держи меня за дурака, — резко выдохнул он и даже хлопнул по полу ладонью. — Ты знаешь то, что знать невозможно… если только ты не живешь свою жизнь заново.

Ну вот, признаться не так уж и сложно:

— Все так и есть. В прошлый раз отраву, которую ты мне принес, я выпила до донышка, до последней капельки.

Ох, вот это его проняло! Кажется, приставая ко мне с неудобными вопросами, Ялис все же не ожидал, что я возьму и отвечу правду.

Для начала он дернулся, словно хотел вскочить, но то ли перестарался, то ли ноги затекли. И парень просто опрокинулся на спину, пару секунд изображая детскую считалочку про «был жук на стене, стал жук на спине, лапками машет, но никак не спляшет».

Сам понял, насколько смешно это выглядит, разозлился, вскочил. И замер, словно оглушенный догнавшей мыслью: а что, если я не вру?

— Тебя обвинили в покушении, — продолжила я, глядя на него снизу вверх. — И отправили на каторгу. Мои дорогие родственники постарались. Я была парализована и ничем не могла помочь. Ты умер меньше чем через полгода после суда. А следом очень быстро умерли все твои родные. Некому стало взывать к справедливости, добиваться пересмотра дела и искать настоящих преступников.

Ялис сжал кулаки до побелевшей кожи на костяшках, отвернулся, сделал пару шагов прочь от меня, от алтаря. Я могла только догадываться, насколько тяжело ему услышать о случившейся-неслучившейся трагедии, узнать, что он проиграл, не смог уберечь дорогих ему людей.

Мне в этом смысле легче: я страдала в одиночестве, не было никого, кто был бы мне дорог, они покинули этот мир раньше.

Наверное, я тогда не ощущала боль одиночества так остро, как ощутила сейчас. И раньше, чем я успела остановить себя рациональными доводами, я тоже поднялась, подошла к Ялису со спины, почти подкралась, коснулась его плеча.

Сперва он вздрогнул, а мгновение спустя коснулся пальцами моих пальцев.

— Этого не случилось. И не случится.

— Ты не можешь быть так уверена, — глухо выдохнул он.

— Могу. Я была парализована, но не оглохла и не ослепла. Почти одиннадцать лет, Ялис Иглори. Я прожила почти одиннадцать лет в полной власти людей, которые превратили меня в беспомощную куклу. И они не стеснялись обсуждать при этой кукле все свои секреты.