Книга Кому добавки? История выживания на орочьей кухне, страница 5 – Юлия Арниева

Ноги подкашивались, но я заставила себя подняться, придерживаясь за холодную каменную стену. Нужно было что-то делать, двигаться, иначе безумие грозило поглотить меня окончательно. Неуверенными шагами я пересекла кухню и подошла к маленькому мутному зеркалу в потемневшей металлической оправе, висевшему на стене рядом с полками. Стекло было таким старым и грязным, покрытым пятнами и разводами, что отражение казалось размытым, словно я смотрела сквозь мутную воду пруда.

На меня смотрело совершенно чужое лицо. Впалые щеки, подчёркивающие острые скулы, чуть раскосые серо-зелёные глаза с длинными тёмными ресницами, аккуратный курносый нос, слегка припухшие от слёз губы. Тёмно-каштановые волосы были заплетены в растрёпанную косу, из которой выбивались непослушные пряди, обрамляя худое лицо. Молодая девушка, не старше двадцати, хрупкая как тростинка на ветру, с кожей цвета слоновой кости и тонкими запястьями, на которых проступали синеватые вены.

— Эмма, — осторожно прошептала я, словно боясь спугнуть хрупкое равновесие реальности. Имя показалось странным на языке, но одновременно… знакомым, родным.

— Эмма, — повторила я имя. И тело неожиданно отозвалось на звук собственного имени лёгким покалыванием, словно признавая его своим. Кровь потекла быстрее, а в груди шевельнулось что-то теплое и как будто живое. Я провела дрожащими пальцами по щеке, и девушка в зеркале точно повторила движение.

Закрыв глаза, я глубоко вдохнула затхлый воздух кухни, пропитанный запахами дыма, старого жира и каких-то незнакомых специй, и попыталась сосредоточиться, позволить чужим воспоминаниям всплыть на поверхность сознания. Фрагменты мелькали в голове, как кадры в испорченном кинопроекторе: высокие каменные стены Академии, увитые плющом и диким виноградом… скучные уроки травоведения, где она — Эмма — мечтательно смотрела в окно на пролетающих птиц… наивные мечты о богатом муже из знатной семьи, который избавит от нужды и подарит красивую жизнь… равнодушные лица учителей, разочарованно качающих седыми головами над её неудачными попытками колдовства… горечь осознания собственной бездарности… страх перед отработкой в далёком поселении орков, о котором шептались старшекурсницы, рассказывая ужасные истории…

И ещё — глубокая, всепоглощающая скука. Эмма была из тех, кто плыл по течению жизни, не прикладывая особых усилий, не стремясь к знаниям или достижениям. Она мечтала о лёгкой, красивой жизни, полной развлечений и комфорта, но получила суровую реальность приграничья королевства.

Когда я снова открыла глаза, на лице было меньше слёз, а в груди — больше решимости. Если уж мне суждено находиться здесь, в этом теле, в этом мире, то нужно действовать. Стоять и рыдать — роскошь, которую я не могла себе позволить.

Следующий час я потратила на тщательное исследование кухни и прилегающих кладовых, стараясь запомнить, где что лежит. Методично просмотрела запасы специй в глиняных горшочках — большинство названий мне ничего не говорили, но некоторые вызывали смутные воспоминания из лекций Академии. Перебрала крупы в мешках: овсяная, ячменная, какая-то тёмная, почти чёрная, которую я не могла идентифицировать. Осмотрела немногочисленную кухонную утварь, проверила остроту ножей, оценила вместимость котлов.