Книга Тайна хранителя, страница 111 – Елена Золотарева

Моя Зима…Моя любимая девочка…

Делаю шаг, чтобы взять ее за руку, но чувствую, как холодные ладошки ловят мои пальцы. Необычное ощущение, отзывающееся теплом в груди, среди этого горя и мрака ощущается особенно ярко. Я словно окунаюсь в концентрат божественной любви, и ее так много, что голова начинает идти кругом.

— Ты Ирим?

Маленький Хранитель цепко держится за меня, будто боится, что я убегу, а сам ищет, куда отвести свои огромные глаза, полные стыда, тоски и страха.

— Да. Привет, Алекс! — опускаюсь на корточки, чтобы не давить на мальчишку ростом.

Он набирает полную грудь воздуха и решительно переводит взгляд на меня.

— Прости меня, — говорит тихо и изо всех сил старается, чтобы голос не дрожал.

— Ты ни в чем не виноват. Не за что просить прощения, — его решимость вызывает уважение, и я прячу маленькие ладошки в своих, чтобы согреть и успокоить мальчика.

— Я не смог принять силу. Она бросила меня. Решила, что я недостоин.

— Тебе точно десять? — по-дружески встряхиваю его, чтобы немного растормошить и сбавить градус напряжения, но Алекс все еще терзает себя, — ты сделал все, что мог. Мы все старались сделать то, что могли. Алиса это знает.

— Думаешь, она не обидится? — в лазурных глазах столько надежды, и Алекс, наконец, становится похож на ребенка.

— Уверен!

Алекс бросается мне на шею и обнимает так крепко, что становится трудно дышать. К волнительному ощущению любви, которое я чувствую рядом с этим мальчиком, примешивается отчаяние. В первые секунды теряюсь, но быстро понимаю, что ребенок просто расклеился. То, что ему довелось пережить, не могло не оставить следа, и вот результат.

Я позволяю ему эту слабость. Он должен выплакать все, что накопилось, и пытаться погасить его боль было бы неправильно.

Мои плечи мокрые от слез мальчишки, но успокоение уже начинает теплиться в его душе, а я помогаю, усиливая его эмоцию. Но все обрывается в миг, когда Зима издает болезненный стон.

Злость на свое бессилие возвращается ко мне удушьем. Я отрываю от себя Алекса, но он первым бросается к ней, прикладывается щекой к ее щеке, и она затихает.

— Когда он рядом, Алиса не чувствует боли. Просто спит, — поясняет Валар, смотрящий на происходящее, как на чудо. Но это и есть чудо! Любовь, которую излучает сердце Алекса, исцеляет.

— Я могу начинать? — на лице врача не осталось и следа от волнения. Сразу понимаю, что он из тех, кто закончит начатое, пусть за окнами хоть конец света настанет.

Молча киваем, и как только доктор берет инструмент, напрягаюсь.

— Нам лучше выйти, — скрипит Валар.

— Я боюсь, что он сделает ей больно.

А еще меня до скрежета зубов злит, что чужой мужчина коснется нашей шера-йи. Кажется, я растерял остатки трезвого восприятия реальности.

— Именно поэтому, Акаиш. Своим напряжением мы будем только мешать.

— Я побуду с ней, — совсем по-взрослому сообщает Алекс, отрываясь от щеки Зимы.

Бросаю последний взгляд на сосредоточенного врача, начавшего операцию, на безмятежное лицо шера-йи, на экран, разделяющий их, и, сцепив зубы, выхожу. Сейчас от меня и правда мало толку.

Анвар молча наблюдает за кошмаром за окном, оставляя нас наедине со своими переживаниями. Я благодарен ему за то, что не лезет с советами и не пытается успокоить. Его мудрость и относительно ровное состояние действуют даже в безмолвии.