Онлайн книга «Я подарю тебе любовь»
Вошла в кабинет главного редактора, увидела Николая Васильевича Забарина и поняла, что никуда не уйдет, пока не уговорит его взять материал! Уговаривать не пришлось. Она с энтузиазмом рассказывала о своих исследованиях, находках, показывала снимки, и только набрала наивысшие обороты красноречия, как он ее перебил: — Оставляйте. Я просмотрю. Контактные телефоны оставьте у секретаря. Ленка сбилась, а он, посмотрев на нее въедливо и пытливо поверх стильных очков, спросил неожиданно: — В газете-то своей работаете? — Нет, — вздохнув покаянно, призналась она. — То-то, я смотрю, ваших статей давно не видно. Выгнали или сами ушли? — Ушла. — Что так? Обладаете прекрасным слогом и вроде в фаворе находились, первые полосы… Конфликт с начальством? Он чем-то неуловимо напоминал Познера — возрастом, манерой держаться, лицом, морщинами и непростым, мудрым взглядом. — Все вместе, — чистосердечила Ленка. — И с начальством, и с собой. Он посмотрел долгим проницательным взглядом и вдруг улыбнулся открытой, щедрой улыбкой. — Идите, Елена, я просмотрю материал, по возможности быстро. А в два часа ночи он позвонил. Ленка, спросонья не понимая, что звонит и, главное, где, долго искала тренькающую трубку, одновременно предпринимая попытки открыть глаза. — Да! — наконец удалось ей ответить. — Это Забарин! — по-деловому представился он. — Какой Забарин? — только не возмутилась она. Он рассмеялся легким, приятным смехом. — Спите? — О господи! — начала соображать Лена. — Николай Васильевич? — Да уж, не Гоголь, трудно узнать! — пошутил он и резко перешел на серьезный тон: — Рукопись вашу я прочитал. Увлекательнейшее чтение, прям детектив! И пойди разбери, пожурил или похвалил? Ленка с перепугу не поняла. — Напечатаем всю, серией статей с продолжением. Завтра в девять утра у меня в кабинете обговорим детали. Все. Спите! В девять утра стоило ей постучаться к нему в дверь и войти, как Николай Васильевич уже руководил: — По российским просторам-то за свой счет моталась? — без предисловий и сразу на «ты». — За свой, — робко села напротив него за стол Лена. — Ладно, оформим задним числом твое нештатное сотрудничество, какую-то часть денег компенсируем. Все не получится, уж извини. Возьму тебя в штат. Оклад хороший дам. Елена Алексеевна Невельская, в недавнем прошлом ушлая журналистка острых социальных и криминальных тем, рот открыла от удивления — чудеса! — Давай, Лена, почивать на лаврах некогда и неуютно, скажу я тебе, двигай дальше! Пока твои изыскания несколько месяцев будут печататься, принимайся за дальнейшее, более позднее, развитие мебели в России, мастеров и так далее. Это интересно. — Да… — проблеяла она, — я как раз об этом думала. — Что думать! Иди работай! Ксения Андреевна, мой секретарь, тебе все объяснит, со всеми познакомит. Трудиться, Невельская, трудиться! Я начальник строгий! Никакой он был не строгий, а самый что ни на есть замечательный начальник в мире. И человек, и журналист-писатель. Его обожали все подчиненные, хотя порой он мог жестко раздавать нагоняи, требовать, особо не церемонясь. У них с Леной сразу сложились глубоко уважительные отношения и какая-то даже отцовски-дочерняя любовь. Просто повезло необыкновенно, считала Лена, а Николай Васильевич, который не Гоголь, отмахивался и сыпал афоризмами: — Кто работает, тому и везет! А расслабляться, Елена, тебе не дам, будешь вкалывать, как крепостная! А она и не расслаблялась, работала с таким восторженным удовольствием, что немного даже побаивалась иногда этого своего состояния «счастье в труде», в прямом смысле, без всяких переносов. Вот так начался новый этап ее дальнейших изысканий, еще более интересных. И здравствуйте, командировки! Питер, Карелия, средняя полоса России по бывшим усадьбам и губернским городам, Урал — да везде! Забарин поддерживал, учил многому. За год работы в журнале вышла серия ее ярких, красочных статей, а материала накопилось столько, что и половины не вошло в эти статьи. Он копился, копился, Ленка любовно его складывала, сортировала, до поры и не задумывалась, что с ним делать, но не мертвым же грузом ему лежать! Однако случился в ее жизни еще один крутой вираж, столь сложный, что как выстояла, до сих пор не знает. Выстояла. На злости, упертости, понимая, что не сдастся ни при каких условиях, умудряясь совмещать работу и решение нелегкой проблемы. Но это другая история. Совсем другая. Справилась, и Николай Васильевич помог. А тогда, написав заключительную, четырнадцатую по счету статью, внезапно осознала, что все! Все!!! И как очнулась! Просмотрела, что сделала, и обнаружила, что посвятила изучению этой темы два года, если считать с того момента, как увлеклась мебелью. И вот она, заключительная большая статья, с анализом современного положения в стране искусства краснодеревщиков, интервью с ведущими специалистами — с выражением преклонения перед их делом, призывно и с осторожным оптимизмом. Итог. Жирная точка. Два года, как второе высшее образование получила. И что дальше? Она ведь вроде журналист? Историю развития мебельного искусства страны изучила, и, как всегда все делала, весьма досконально и обстоятельно, но ведь мебель-то делать она не собирается? Статью написала, отправила в редакцию, как с любимым человеком рассталась — до слез! Взяла несколько дней выходных, грустила, думала, пересматривая вновь и вновь накопленные за эти годы материалы. И посетило Елену Алексеевну Невельскую глухой, бессонной ночью озарение! Во множественном числе. Первое: есть и другие страны — открытие само по себе! И история их мебельного искусства! Нонсенс, не правда ли? Второе: а напишет-ка она книгу, куда войдет все собранное и наработанное ею за время исследований. А почему нет? И третье: а какие из стран в рамках этого направления ей интересны? Оказалось — многие! Все взаимосвязано в мире, а уж люди-народы, страны-континенты, традиции-предания, легенды и подавно! Огромное количество сюжетов перекликаются, переплетаются в культуре разных народов. Но поскольку она в своем огороде — например, в русском зодчестве масса элементов похожих, заимствованных или просто идентичных элементам в зодчестве, скажем, северных народов, да и тюркских, иногда и древнеримские мотивы просматриваются, да полно всего! |