Книга Травница для Повелителя теней, страница 19 – Бай Мурзаева

Я ахнула и отшатнулась, но было поздно.

В ответ на всплеск моей магии воздух вокруг Теона сгустился. Тонкая, прохладная полоска тьмы, словно шелковая лента, мягко обвила мое запястье. Она не сковывала, не тянула. Она ласкала кожу, пульсируя в такт его учащенному дыханию.

Мы замерли, уставившись друг на друга в полном, шокированном изумлении.

— Видишь? — Его голос был хриплым от сдерживаемых эмоций. — Наша магия... они признали друг друга.

Он сделал шаг ко мне. Расстояние между нами сократилось. Я чувствовала исходящую от него магию, и ту искру тепла, что была в его взгляде, прикованном к моим губам.

Сердце отчаянно выстукивало ритм, в котором смешались страх и запретное ожидание. Дыхание перехватило. Я не отводила глаз, загипнотизированная этим моментом, этой невольной, непреодолимой близостью.

Его рука медленно поднялась, чтобы коснуться моего лица, и все мое существо замерло в предвкушении...

И в этот миг его лицо исказила гримаса боли. Он резко отпрянул, словно его ударили, схватившись за висок, и его глухой, сдавленный стон вырвался наружу.

— На сегодня достаточно, — просипел он отвернувшись. Его плечи напряглись, выдавая нечеловеческое усилие, с которым он сдерживал крик. — Служанка проводит тебя.

Он быстро вышел из зала, его фигура растворилась в тенистом коридоре, но он не мог скрыть от меня главного. Острую, ледяную боль, которая вонзилась мне в висок в тот же миг. Он пытался спрятать свою агонию и уйти с достоинством.

Я стояла, опершись о холодную стену, все еще чувствуя на запястье призрачную прохладу его тени. Чувствовала каждый его мучительный вздох, каждый спазм, сжимавший его внутренности, как свой собственный.

Он был прав — бежать от этой связи было бесполезно. И где-то в глубине души, под слоем страха, рождалось странное понимание: я не хотела, чтобы он страдал в одиночестве.

Я проснулась от ощущения, будто в комнате кто-то был и не успела открыть глаза, как почувствовала отголоски сильной боли.

Он стоял в дверном проеме, опираясь о косяк. В лунном свете, падавшем из окна, лицо Теона казалось высеченным из бледного мрамора. Губы плотно сжаты, а в глазах, смотревших на меня, бушевала немая буря мучений.

Он не произносил ни слова, не просил о помощи, просто стоял, позволяя мне видеть его сломленным этой болью.

Сердце упало куда-то в пятки от щемящего, острого сострадания, против которого я была бессильна.

— Тебе… нужно обезболивающее? — прошептала я, и мой голос прозвучал хрипло от сна и нахлынувших чувств.

Теон лишь медленно, с усилием, покачал головой. Его взгляд, темный и бездонный, говорил яснее любых слов.

Он сделал шаг, оттолкнувшись от косяка, и медленно, будто каждое движение давалось ценой невероятных усилий, подошел и опустился у моей кровати. Он не пытался прикоснуться ко мне, не требовал ничего. Просто сидел, прислонившись спиной к боку кровати, вытянул вперед ноги, и дышал — тяжело, прерывисто, с присвистом. Это была самая горькая и откровенная демонстрация уязвимости, на какую только был способен этот человек.

Что-то в груди сжалось. Разум кричал об опасности, о том, что это ловушка или игра. Внутренне я убеждала себя не поддаваться. Он сломит меня, использует и выбросит. Но сердце… сердце видело лишь измученного зверя, приползшего к единственному источнику тепла. И этот зрелый, первобытный инстинкт оказался сильнее.