Книга Катнора. Сердце двух миров, страница 48 – Ольга Кобзева

Наш клан практически соседствует с Элесваром, что внесло в речь много человеческих оборотов, гномы употребляют в речи человеческие слова и понятия, даже не замечая этого. На границе все немного говорят на смеси двух языков, только это мне и помогло.

Научиться писать оказалось не проще, чем читать, но, в итоге, я все смогла.

Первый месяц меня прикрывал магистр Фаэст, полностью оградив от других поступивших и преподавателей. Я жила в отдельном корпусе для привилегированных студентов, одна в комнате, пока ее настоящие хозяева не вернулись с каникул. Да, в этот месяц в Академии не было тех, кто уже учится здесь не первый год. Места отдали вновь поступившим, наверняка зная, что большая их часть отсеется и очень быстро.

Так и происходило. Я каждый день видела как те, кто радостно заселялся в комнаты общежитий, покидали их уже без прежней бравады. Что удивительно, все эти детки богатых родителей строили планы, как снова вернутся в Академию в будущем году. Видимо, золото в их семьях считать не принято, как и делать выводы из собственных промахов.

С Готреком мы договорились, что он приедет повидаться как раз через месяц, если меня не отчислят раньше. В этом случае мне пришлось бы или добираться в клан своим ходом или искать способ сообщить семье о произошедшем.

Готрек, прощаясь, даже слезы утирал, чем очень меня растрогал. Екатерина Дроздова легко отходила в сторону, уступая место Катноре в такие моменты. Как и Катнора легко уходила в тень тогда, когда требовался характер и опыт Екатерины Дроздовой.

На самом деле, я лукавлю, ведь я давно уже перестала пытаться разделить два своих сознания. Екатерине Дроздовой я благодарна за опыт, за знания, но эту жизнь живет все же Катнора. В общем, мне тоже не удалось удержаться от слез при прощании с тем, с кем прожила тринадцать лет. Неизвестность страшила, как бы я ни старалась храбриться и казаться невозмутимой и сильной.

С возвращением основного потока обучающихся, тех, кто поступил не в этом году, а продолжал обучение, мне пришлось покинуть ранее занимаемую комнату и вселиться в самую обычную, небольшую, рассчитанную на троих.

Соседками стали высокомерные девушки из богатых человеческих семей. Одаренные девушки, которые едва ли не с рождения учились управлять своим даром, только это помогло им не вылететь из Академии в этот месяц. Агнора Двалин и Стейсия Кантарис.

Того, что подругами нам не стать, я поняла сразу же. И по их взглядам, окидывающим мои скромные наряды, и по презрительно скривленным губам при виде простых вещей, которые были у меня с собой, но сильнее всего их отвращение вызывала моя неправильная речь.

Да, согласна, мне есть над чем работать. Эти девушки выросли в семьях, в которых аэлонский считается эталонным языком, про гномий они и не слышали, так что общение наше, особенно поначалу, было очень непростым. Человеческие рода, одаренные магией, поделены сословно, все друг с другом знакомы, общаются примерно в одном кругу. И тут я – безродная выскочка, воспитанная гномами, еще и коверкающая благородный аэлонский... Шансов не было.

Однако, может, оно и к лучшему. Именно соседки заставили меня быстрее учиться, чтобы уметь себя защитить при необходимости. Пакости от них сыпались нескончаемым потоком.

Так что первый год, перед тем как лечь в кровать, я проверяла ее на сухость, чистоту, отсутствие крошек, насекомых, змей и прочих милых сюрпризов от соседок по комнате.