Онлайн книга «Краденое счастье»
|
– Прекрасный вы человек, Любовь Геннадьевна. Мне втройне неловко, что именно вы пострадали из-за меня. – Даже и не думайте! Всего каких-то десять швов наложили. Я таких операций кучу перенесла. Не берите в голову! Обещаете? У вас и без меня дел невпроворот. По телевизору показывали, дом опять обвалился? Наводнение? – Да, – подтвердил Путин. – Обвалился. Вы-то, Любовь Геннадьевна, где живете? Мне сообщили, что в Москву только что прибыли? – Живу в хорошем месте: тихий центр, рядом с метро. Воды, правда, нет, света тоже. – Света нет? Что же это за дом? – Толком не знаю, – пожала плечами Люба. – Двухэтажный, небольшой. Наверное, под снос приготовлен. Там никто не жил, вот я с друзьями и поселилась. Хотела что-то вроде общины для инвалидов сделать. Нельзя, наверное, самовольно? – Здание, скорее всего, в ведении Москомимущества, но, я думаю, мы с Юрием Михайловичем договоримся, чтоб вам его передали, под общину. «Вау!» – тихо сказал Николай. – Правда? – воскликнула Люба. – Ой, как удачно тот гражданин в вас стрелять собрался! В смысле, я хотела сказать… – Все правильно вы сказали, от души. Я последнее время очень редко слышу искренние слова. – Это плохо, – согласилась Люба. – Что бы вам еще такое сказать, искреннее? А! Вспомнила! Москва очень красивая, и москвичи все добрые. – Москва – это к Лужкову, к нему. – Поняла, – сказала Люба. – Что же вам сказать? Ага, еще вспомнила! К нам в город приезжал эколог, Николай Аджипов, чтобы решить вопрос с восстановлением поголовья сущика. Эта такая рыбка замечательная! Мама рассказывала, раньше ее вместо семечек на танцы брали. Николай стоял с выпученными глазами. – Насчет рыбы вы меня порадовали, – засмеялся Путин. «Время, отведенное на встречу, истекло», – тихо предупредили часы из-под рукава. «Ага!» – сказала Люба. – Любовь Геннадьевна, нам, к сожалению, пора прощаться, – сказал Путин. – Но мы ведь с вами не навсегда расстаемся? Во-первых, за вами – сущик! Во-вторых, приглашаю вас в Кремль на официальную встречу. А пока разрешите вас поблагодарить и преподнести скромные подарки. Говорю «скромные» не из ханжества: разве можно оценить жизнь человека какими бы то ни было подарками? Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали! «Да уж, за будущего сына никаких подарков не жалко», – сообразил Николай. Путин встал и обернулся к кому-то из помощников. Сопровождающий передал ему маленькую коробочку. – Это вам, – протянул коробочку Путин. Люба открыла футляр. На алом бархате лежали золотые часы с золотым же браслетом. На циферблате виднелся крошечный российский флаг, выложенный из драгоценных камней. «Ну как?» – небрежно спросили из-под рукава пиджака часы Путина. – Ой! – вскрикнула Люба. – Что вы, зачем такие дорогие? Как вы узнали, что у меня часов нет? – Догадался. А это – лично от меня, – сказал Владимир Владимирович и протянул Любе конверт. – Открытка? – предположила Люба и приоткрыла конверт. Внутри лежала стопка пятитысячных купюр, хрустящая, как ржаной хлебец. – Не возьму! – сказала Люба. – Да вы что? От семьи отрываете! Жена на шубу, наверное, откладывала? Путин засмеялся. – Честное слово, не отрываю. Шуба у супруги неплохая, этот год еще походит. Это я премию получил, ну и зажал немного… Люба засмеялась. – Тогда я эти деньги потрачу на инвалидов, ладно? – Деньги ваши, используйте, как сочтете нужным. Поправляйтесь, Любовь Геннадьевна! До встречи в Кремле! Все стали дружно прощаться, улыбаться и заведенным порядком покидать палату. Через минуту в комнате остались лишь Николай и Сталина Ильясовна, с приоткрытыми ртами стоявшие по углам. Николай испытующе посмотрел на Любу. Он все еще не мог простить Любе измену, будь то даже и с Путиным. Но на Любином лице лишь сияла широкая улыбка. Николай осторожно выглянул в коридор и, воровски выслушав объяснения доктора Путину по поводу здоровья Любы и ее беременности, вернулся назад. – Сталина Ильясовна, посмотрите, какие роскошные часы! – восторгалась Люба. – Да, – согласилась Сталина Ильясовна, подержав на отлете коробочку, – изделие уникальное. Думаю даже, нумерованное. Давай-ка посмотрим. Так и есть: часы номер два. – Номер два? – повторила Люба. – Пока таких часов изготовлено всего два экземпляра, и один из них твой. Поздравляю, Любочка, ты все это заслужила. – Коля, слышишь? Уникальные часы. Я их всегда надевать буду, каждый день! Помоги, пожалуйста, застегнуть. – Раритетная вещь, – подсказала Сталина Ильясовна. – Флаг великолепно изготовлен: бриллианты, сапфиры, рубины. Детям своим передашь, на черный день. «Детям! – сообразил Николай, застегивая золотой браслет на тонком Любином запястье. – Вон почему такую крутизну Путин Любе отвалил. Сыну на черный день. Ну что: нормальный мужик, не жадный. Уважаю!» – Детям? – Люба смущенно взглянула на Николая. «Ей-богу, если б своими ушами не слышал, что беременна от Путина, решил бы, вообще девочка нецелованная, – подумал Николай и удивленно потряс головой. – Ну хитра! Колю Джипа развела! Да что меня: Путина вокруг пальца обвела. Тоже небось сказала, что он у нее – первый…» – Коля, – окликнула Люба. – В конверте деньги, забери, пусть у тебя хранятся, будешь мне на продукты выдавать. – Что ты порешь? – очень уж возмутился Николай. – Мне халява не нужна! Сколько там, кстати? – Не знаю, погляди сам, – бесшабашно сказала Люба и протянула Коле конверт. Банкно ты замелькали в Колиных руках. – Пять, десять… – Он продолжал считать. – Неплохо для начала… – Любочка, я очень за тебя рада, – с чувством произнесла Сталина Ильясовна. – Давайте-ка фрукты есть! Когда был разрезан ананас, в палату, пританцовывая, вошел Каллипигов. Он вез Любину коляску. – Опля! – сказал Каллипигов и эффектно подтолкнул инвалидное кресло к Любиной кровати. – Коляску заказывали? Получай, землячка дорогая, в целости и сохранности! Люба поймала подъехавшее кресло за ручку и закрыла глаза ладонью. «Любушка! – голосила коляска. – Уж не думала, что свидимся!» «Колясочка, милая, – стонала Любовь. – Прости меня». – Коляска как новая, сиденье по моему указанию заменили в срочном порядке: прострелено было вражеской пулей, – похвалялся Каллипигов. – Ну как? – Зашибись! – согласился Николай. |