Книга Академия сумрака. Пыльца лесных фей, страница 14 – Тиро Томое

С профессором я постоянно сталкивалась в лечебнице, где он работал лекарем-целителем. Нельзя сказать, что мы сдружились, всё-таки субординацию блюсти надо, но определённую симпатию испытывали. Особенно я.

Лотрей Веласс делился со мной байками, времён собственного студенчества, объяснял тяжёлые случаи у больных, за которыми я ухаживала, учил лекарским премудростям.

Он всегда был для меня, как взрослый старший брат, который прикроет от напастей и научит правильным вещам.

— Группа, я не понял вашего негодования. Вы лекари, а значит, всегда должны быть готовы к испытаниям. Вы, думаете, больной будет ждать, пока вы конспекты почитаете? — иронично сказал профессор и удивлённо приподнял одну бровь.

Дружное молчание было ему ответом.

— Оценка пойдёт в табель зимней сессии, адепты, — уже серьёзно сказал профессор и взмахнул рукой.

Аудитория изменилась.

Возле профессорского стола выросла больничная койка и небольшой стол. Вскоре на койке начнут появляться больные, а на столе нужные нам вещи. Истории болезней, анализы больного в натуральном виде.

— И-итак, — протянул профессор Веласс и раскрыл журнал, — первым на казнь отправляется… адептка Шайя Эфест.

— Бли-ин, — прошептала Шайя, поднимаясь, — только бы не кровяные болезни.

— Держись, подруга, — подбодрила я её.

Шайя встала возле койки и посмотрела на профессора. Тот улыбнулся и повернулся к нам.

— Господа, будущие врачеватели, помните — лекарь должен быть внимательным!

Аудитория важно закивала.

— Начнём, пожалуй, — улыбнулся профессор и заклял нас, — Молчун до конца испытаний.

Вот ведь… а я надеялась, что забудет. Шайя совсем загрустила.

Профессор Веласс что-то посмотрел в журнале, а потом снова махнул рукой и с удобством развалился на стуле.

На койке появился больной, а на столе груда бумаг.

Шайя несмело подошла к бумагам, вытащила один лист, вчиталась и засияла, как новенькая монетка. Отложила в сторону, взяла следующий, снова вчиталась, отбросила листы и ринулась к больному.

Откинула белое одеяло и принялась мять ему живот, заглядывать под веки и в рот. Больной умело, не натурально стонал. Хотя чего ещё ждать от пособия?

— Что скажешь, адептка Эфест? — поинтересовался профессор.

Шайя замерла, вглядываясь в желтушную морду пособия, а потом выпалила.

— Мне нужны его испражнения.

— Все?

— Все, — уверенно подтвердила Шайя.

На столе, рядом с бумагами, появились две плотно закрытые прозрачные ёмкости. Одна с тёмной, как отвар коры дуба, жидкостью, а вторая с желтовато-белой мягкой массой.

— Да! — выкрикнула Шайя, — я готова отвечать.

— Что ж, с радостью послушаем, — ответил профессор Веласс.

Шайя в последний раз окинула взглядом пособие и начала говорить.

— На лицо признаки поражения печени, скорее всего, инфекционного характера.

Вспышка и пособие самоликвидировалось.

— Молодец, адептка, — отпустил Шайю профессор, — высший балл. Следующим пойдёт…

— Поздравляю, подруга, — прошептала я Шайе, когда та опустилась на стул рядом со мной.

— Спасибо. Я сначала решила, что там комариная лихорадка, но не нашла сыпь. А потом вспомнила про печень. Вовремя.

Мы замолчали и стали следить за испытаниями.

Мегре достался желудочный больной. Она с лёгкой брезгливостью ощупала живот пособия, заглянула ему в рот и рассмотрела язык. Выдала результат и вернулась на своё место, не забыв по дороге окатить меня ледяным взглядом.