Книга Адептка второго плана, страница 74 – Надежда Мамаева

– Долг жизни, – уточнила я, увидев, как Дир подозрительно глянул на мою торбу, и затараторила: – Ну тогда на крыше… Ты меня спас, когда я едва не свалилась. Вот теперь я – тебя. Увидела, что не дышишь, и решила…

Не договорила. Осеклась, потому что поймала себя на том, что это все звучит как оправдание. Будто я его тут не от смерти спасала, а целовала.

– Ты ранен?

– От этого зависит, будет ли еще одно искусственное дыхание? – приподняв темную бровь, иронично уточнил маг.

– Нет, от этого зависит, буду ли я искать здесь и сейчас целителя и просить его помочь тебе лишь словами или еще и угрозами, – выдохнула я, решив: все, хватит самодеятельности, теперь пусть за здоровье Нидоуза борются исключительно профессионалы.

– Угрозы будут острыми и из отточенной стали? – уточнил инистый, попытавшись приподняться.

Я тут же протянула руку, помогая ему. Дир сел, и я увидела дыру на его парадном мундире, от которой во все стороны ползло кровавое пятно. Но, кажется, сам маг не придал ей большого значения. Похоже, куда важнее ему была сейчас моя рука, пальцев которой он отпускать не спешил. На несколько мгновений задержал их в своей ладони. Нежно, но так, что я почувствовала каждый шрам, каждую затвердевшую мозоль, оставленную годами сражений в приграничье.

Это было странным, и неожиданным, и… неуверенным. Будто инистый сам не понимал, зачем это делает. Будто его рука держала мою против воли хозяина.

Я боялась пошевелиться: вдруг он опомнится? Вдруг отдернет руку, как от чего-то опасного? Вдруг в его глазах снова появится та стена, за которой Дир прятал всего себя.

Но он не отпускал.

И в этой тишине, посреди криков и суеты, посреди площади, с которой в испуге хлынула толпа, были мы. Я и инистый. И все то, что только что произошло между нами.

Я потеряла счет времени, в отличие от Вильды, которая бдела. Призрачная, под прикрытием моих волос, холодком просочилась по спине и прошептала в самое ухо:

– Вы уже три минуты друг на друга таращитесь. А он, между прочим, хоть и стойкий, но все же живой. Раз спасаешь, делай это до конца.

И я опомнилась. Подорвалась. Выдернула руку и, вскочив, огляделась. Увидела, как к площади подъезжает карета лекарской помощи, и кинулась к ней, чтобы привести целителя к Диру. Тот отчего-то переменился и сейчас был мрачнее тучи.

Маг жизни же, просканировав тело Нидоуза, прямо на площади снял с Дира мундир, затем рубашку – ткань, пропитанная кровью, отлипала с хлюпающим звуком, будто не хотела отпускать. Я закусила губу, увидев, что скрывалось под ней.

Тело инистого было изрезано шрамами и ожогами – старыми, белесыми, и свежими, еще алыми. А еще странными, напоминавшими печати, рисунками. И их пересекала свежая рана: глубокая, рваная. Она прошлась по ребрам, оставив после себя темные подтеки. От одного взгляда на нее в горле встал ком.

– Держался до последнего, да? – пробормотал целитель, прикладывая к ране тряпицу, которую наскоро пропитал зельем, что достал из своего саквояжа.

Инистый даже не дрогнул. Только сжал кулаки, и я увидела, как напряглись мышцы на мужской спине, испещренной теми самыми следами, которые остаются только у тех, кто слишком часто стоит на грани.

Но, когда целитель наложил заклинание, заставив плоть срастаться, Дир наконец резко вдохнул и его пальцы впились в ткань снятого мундира так, что костяшки побелели.