Книга Главная проблема дракона, страница 114 – Надежда Мамаева

Хорошо, что Ким здесь не было. Не пришлось объяснять подруге, что сегодня разбилось. И я не про статую…

Стоило только ненадолго, всего на чуть-чуть, поверить: возможно, я не безразлична Ричарду и между нами что-то есть… как эти надежды тут же рухнули. Всего два слова принца «на деталях» – разбили все вдрызг.

Как быстро наследник просчитал, что его раскроют, если он не ринется меня спасать. А наблюдать наверняка было кому. Не шпионистым эльфам, так агентам тайной канцелярии, которые, как пить дать, были в академии. Ведь, что-то мне подсказывало, наследник не поставил в известность безопасников. Да если он даже своему другу ничего не сказал о своем плане! Иначе бы брюнет не выдергивал меня для переговоров.

К слову, Хант бы, не ринься принц меня прикрывать собой, первый бы это несоответствие образу влюбленного дракона и заметил. И неважно, что после чернявый сам распекал высочество за «необдуманный» поступок.

Так что спасал Ричард не меня саму, а нашу с ним тайну, свой план.

Вторая слеза пробежала по щеке. И, когда она упала на пол, тихонько ударив о доски, вдруг из шкафа раздалось шуршание. Дверка приоткрылась, и выглянувший было из шифоньера песценот снова юркнул за створку. А спустя несколько секунд он выбрался из своего укрытия с шейным платком в лапах и, подойдя ко мне, протянул ткань: на, мол, бери.

Присела и недоуменно взяла подношение, не зная, что с ним делать. Малыш, видя это, вздохнул, словно я была неразумным дитем, вновь взял своими лапками платок и сам утер мне слезы. Это настолько растрогало, что глаза защипало еще сильнее и влага покатилась из них уже помимо моей воли.

Песценот, видя, что платком дело не обойдется, вновь скрылся в шкафу и вытащил оттуда уже палантин. Я, глядя на заботливого зверька, который, видимо, решил утереть мне нос до конца, захохотала. Мне было так плохо, что самой смешно.

Копившееся с тех пор, как я попала в академию, напряжение не просто прорвало, напрочь смело плотину самоконтроля. Говорят же, что невозмутимость долго хранить нельзя. От этого ее срок годности может выйти, она скиснет, забродит и рванет потом брызгами истерики. Похоже, это у меня и произошло.

Я ревела, улыбалась и не могла остановиться. А зверек, видя такое дело, всполошился и, прыгнув на кровать, стянул с нее покрывало, а потом – притащил его ко мне. При этом на морде Малыша было выражение: «Ну этого-то тебе хотя бы хватит?».

Шмыгнула распухшим носом. Песценот на это обреченно вздохнул, раскинул лапки в разные стороны, как ребенок, который просится на ручки, и со страдальческим видом обнял меня. Видимо, решив, что раз его подношения отвергнуты, то он сам готов грудью броситься на амбразуру. В смысле, подставить свой мех в качестве жилетки одной плаксе.

Тепло зверька подействовало на меня успокаивающе. Не знаю, сколько мы так просидели, обнявшись, но, когда я наконец поняла, что все, окончательно отпустило, в комнате уже вовсю по углам гуляли густые сумерки. Солнце давно скрылось за горизонтом, и догоравшая вечерняя заря за окном, овладев меркнущим небом, разлила по нему свою палитру. Краски от червонного золота и до василькового, от охряной меди до лилового.

Я, посмотрев на это завораживающее буйство цветов, в последний раз шмыгнула носом и выдохнула: