Книга Главная проблема дракона, страница 134 – Надежда Мамаева

– Это все из-за меня, – произнесла со вздохом. – И кажется, мы с Ричардом…

– Наконец-то ты призналась, что вы встречаетесь! – облегченно выдохнула Ким и даже пот смахнула со лба, словно скинув тяжкий груз. А после, упав на кровать, добавила: – Уже вся академия в курсе, а я жду, когда моя подруга мне наконец-то это скажет в лицо.

– Я не только сказать, но и предложить хотела, – ответила я и протянула подруге пирожки, ставшие враз извинительными.

Как итог – с Ким мы помирились два раза: ровно столько подходов к сдобе сделала подруга. И на последнем, дожевывая, она произнесла:

– Нет, все же пирожки – это пища боков!

С этим утверждением я даже спорить не стала, как и уточнять, не оговорка ли.

Когда Ким поела и подобрела, мы решили, что возвращению домой – время будет завтра, а вот купанию – сейчас, и, запихнув песценота в мешок, отнесли в уже опустевшую помывочную.

Когда выходили из комнаты, я обернулась на пороге и увидела уже привычный беспорядок. Да уж… В таком можно было не то, что следы проникновения незваного приглашателя спрятать, а целую теневую бухгалтерию вместе со всеми сотрудниками финотдела. Они бы органично вписались в царивший вокруг хаос, к которому я уже привыкла.

Мыть енота не пришлось: Малыш, едва оказался рядом с водой, сам со всем отлично справился. А вот оттаскивать его от медного крана с бившей из него струей оказалось задачкой не из легких. Мы стали мокрыми вплоть до репутации!

И сил что-либо делать уже не осталось. Так что с выдворением Малыша домой дружно решили повременить до завтра. Наверняка на ночь глядя ректор в женское общежитие не пойдет. Да и в целом меня терзали смутные сомнения, что расцарапанный адепт решится на донос. Ведь тогда ему придется объяснять, как он узнал о звере. И рассказ обойдется ему гораздо дороже попорченных штанов. Как минимум – штрафом. А то и карцером. Все же проникновение в женское общежитие тоже не самый безобидный проступок.

С такими мыслями я, зевнув, опустила голову на подушку. Уже когда дремота подкралась ко мне на мягких лапах, услышала, как подруга ворочается. А затем Ким шепотом спросила:

– Спишь?

– Нет, – отозвалась я.

– И я нет, – вздохнула Ким и вдруг призналась: – Ненавижу, когда вот так лежишь в кровати, глаза слипаются, а мозг никак не может замолчать и долбит мыслями изнутри, точно дятел… И, как назло, еще есть так хочется. Пирожки были вкусными, но их оказалось мало. Так что сейчас я мечтаю о них. А ты о чем?

– А я о лавандовой пастиле, – произнесла, не задумываясь. Конечно, хотелось мне иного, но озвучивать свои настоящие желания я, увы, не могла. Так что ограничилась сладкими и даже не мечтами, а воспоминаниями: именно такую пастилу готовила раньше мама.

– Ты так ее любишь? – видимо, спросила, лишь бы что-то сказать, Ким, и не догадываясь, что я думаю о той, кого больше нет.

– Очень, – невнятно протянула я, чувствуя, как слипаются глаза. И уснула.

А утром меня ждали сразу три открытия. И первое из них – это глаз. Вторые же были новостями. Оказалось, что белый, пушистый и абсолютно чистый Малыш решил очернить себя очередным побегом. Снова. И если песценот исчез, то кое-что вместо него у Ким появилось. Если точнее – то у подруги проснулась жажда бурной деятельности.

Она так разволновалась по поводу предстоящего бала, на который еще вчера раздумывала, идти ли, что нервы не выдержали у меня.